Виктор Притула - Кампучийские хроники

Проще говоря, существуют разные мерки для таких понятий, как свобода, радость, краски жизни, красота города. В этом нет ничего нового. Странно даже, что столь очевидные вещи приходится время от времени повторять. А надо. Некоторые открыто жалуются на монотонную серость этого города, еще немного — и спросят: стоило ли разгонять поднимавшуюся здесь когда-то милую и веселую дымку?

Сайгон был в американские времена наверняка самым страшным городом Азии, обиталищем зла в конденсированной форме, вызовом человечности. Здесь лучше, чем где-либо в другом месте, можно было бы уразуметь безграничную ненависть группы Пол Пота к большим азиатским городам».

(Веслав Гурницкий — «Песочные часы»)

Я прочитал «Песочные часы» через три года после возвращения из Пномпеня в Москву.

Гурницкий разбередил тогда старые раны памяти, а спустя четверть века побудил в известной степени к написанию этих воспоминаний. Но для поляка — поездка во Вьетнам и Кампучию была поводом написать одну из самых прекрасных публицистических книг прошлого века. Потом он писал, кажется об Эфиопии и других странах.

Я не думаю, что он заболел Индокитаем так же, как заболел им я.

Для меня Кампучия и Пномпень, Вьетнам и Ханой с Сайгоном — не просто страны и города, в которых довелось жить и работать… Это нечто большее. Это те недолгие периоды жизни, когда моя подружка Судьба была умопомрачительно очарована моей беспечностью и полнейшим равнодушием к её очаровательной улыбке. Возможно потом, она обиделась на моё пренебрежение к ней. Стала дуться и ворчать…

Но всё это будет потом. Когда я вернусь в черно-белый формат московской жизни.

Сентябрь 1980 года. Сайгон

А сейчас мы Пашкой идём по рю Катина, бывшей улице «красных фонарей», которая сегодня усеяна антикварными лавками, витрины которых заставлены кхмерскими бронзовыми статуэтками Будды и его небесных танцовщиц-апсар.

Нигде так не ощущаешь разграбления Кампучии, как в этом городе, где можно купить всё, начиная от американской винтовки М-16 до антикварной китайской вазы эпохи Минь.

Здесь можно не спрашивать о том, где раздобыть подружку на ночь. Лавка располагается на первом этаже, а второй и третий у всякого ценителя «пикассо-вьетнамъен» — это личные апартаменты, в которых водятся такие яркие «бабочки», что…

Как писал незабвенный наш Владимир Владимирович Маяковский:

Но в отличие от Мишеля Уэльбека, который тогда ещё был никому неизвестным двадцатидвухлетним французом, весьма далеким от звания теоретика «секс-марксизма» нас как-то не занимала эта проблема. В данный момент.

Вообще-то она нас занимала, как молодых здоровых мужчин, которые должны регулярно жить с женщинами, но в данный момент…

В карманах у нас полно денег, достаточных для оплаты секс-услуг, но сейчас у нас другие заботы. О двух пропавших ящиках с бесценной киноплёнкой «Кодак», запасными аккумуляторами и прочей необходимой для работы дребеденью. Мы молоды, полны задора, желания снимать кино и становиться знаменитыми.

Сентябрь 1980 года. Сайгон.

Представительство «Аэрофлота» располагается напротив самого знаменитого сайгонского отеля «Рекс», (тогда он назывался «Бентхань», но потом с переходом от военно-бюроктратического социализма к рыночному хозяйствованию под руководство компартии, всем отелям Сайгона, кажется, вернули прежние имена).

В 1994 году, когда Игорь Т. работал собкором «Правды» во Вьетнаме «Рекс», «Мажестик», «Каравелла», «Палас» и другие отели в центре Сайгона стали недоступны своей ценой. Новые бизнесмены из Гонконга, Сингапура, Японии, Германии, Франции вытеснили товарищей из бывшего социалистического лагеря. Хотя в Сайгоне, если очень сильно захотеть всегда можно было сыскать меблированные комнаты по сходной цене — долларов за 20 в сутки. Можно с «ночными бабочками», но в два раза дороже.