Андрей Паршев - Л. П. Берия

Начиная с Хрущёва, жизнь показывает, что, если руководитель вместо того, чтобы самому входить в курс дела, начинает доверять советникам, то результаты его правления бывают плохи. Выражая ту же мысль, но другими словами, скажу: руководитель должен быть образован и умён не только в науке прихода к власти. От этого зависит судьба страны. Как этого добиться — другой вопрос, но привлечение советников — не замена мозгов. Ну привлёк Горбачёв в качестве политических советников Бовина, Бурлацкого и Яковлевых — и к чему пришёл, к чему привёл страну? А ничего не скажешь, люди умные, поумней Горбачёва.

Ведь надо ещё и уметь оценивать советников. Иной при всех своих званиях — сущий баран, есть среди специалистов и авантюристы, и жулики.

В качестве исторического анекдота расскажу такую историю. Был у нас такой Лев Термен, изобретатель электромузыкальных инструментов, известный тем, что показывал свой "терменвокс" самому Ленину. Потом Термен жил в Америке, потом сидел в "шарашке". Так вот когда Берия его спросил, сможет ли он сделать атомную бомбу, он заявил, что сможет. А на вопрос о том, что ему для этого нужно, ответил, что "персональную машину с шофёром и полторы тонны стального уголка".

Но это курьёз, но вот в истории "уранового проекта" были критические моменты. Как у нас начались работы по "бомбе"?

Физик Флёров был на фронте, без всякой брони служил авиатехником. И именно на фронте, просматривая западные научные журналы (если кто-то проскочил это место, повторю — будучи на фронте и просматривая западные научные журналы), он заметил, что в них исчезли статьи по урановой проблеме. Он сделал вывод, что на Западе в этой области начались работы военного назначения, поэтому они и были засекречены, и начал писать письма Сталину (а не руководству отечественной физикой, видимо, хорошо представляя себе его уровень), и одно из них дошло до адресата.

Советское руководство обратило внимание на предостережение Флёрова, что и послужило толчком к осуществлению уранового проекта. Соответствующие задачи были поставлены перед нашей стратегической разведкой, а ставил их, как вы уже догадались, Л.П.Берия. Именно он заведовал нашей разведкой, кроме всего прочего.

А у Сталина был неприятный разговор с "ведущими" нашими физиками. Для научного руководства проектом был почему-то выбран не какой-нибудь маститый учёный, а не слишком известный Курчатов.

Обратите внимание — "научной общественностью" ни Флёров, ни Курчатов не воспринимались как ценность. Курчатов вместо эвакуации на Восток размагничивал корпуса кораблей под немецкими бомбами в Севастополе, а Флёров вообще воевал, отнюдь не на "Казанском фронте". Ему даже брони не досталось!

Это говорит о том, что советское руководство того времени и само в достаточной мере разобралось в проблеме, чтобы прислушаться не к авторитетам, а к малоизвестным учёным.

А представьте себе, что было бы, если бы Сталин и Берия положились на советников!

После войны Хрущёв, Маленков и Берия составляли устойчивую группу. Ревниво настроенные старшие члены Политбюро насмешливо называли их "младотурками". Берия до последнего не верил и, возможно, так и не узнал, что его предали те, кого как он считал друзьями — Маленков и Хрущёв.

Так почему же Берия стал ненавистен всем?

Причина — в нездоровой обстановке в стране после войны, а особенно — в руководстве. Сталин, видимо по болезни, явно "отпустил вожжи", которыми он раньше так хорошо управлял. Доказательством тому служит факт ожесточённой борьбы за власть между группировками — это явный признак отсутствия реального дела. Некому было ставить задачи "правящей элите" и спрашивать за их решение.

Война — не школа гуманизма. Любая, какой бы справедливой она ни была. Война — это катастрофа, уродующая все стороны общественной и государственной жизни.

Спросите любого ветерана-фронтовика, израненного героя, и он вам подтвердит, что были и лучше его, но они погибли. На войне погибли лучшие.

В конце войны несуразно важную роль начинают играть люди и структуры, связанные с войной и военным производством. После войны они становятся не нужны и должны потерять своё значение, но хотят ли они этого?

Как ни парадоксально, от этого меньше страдают побеждённые страны, военная элита которых уничтожена. В Японии и Германии не было проблем с ориентацией политики — только на мирное созидание. А вот во Франции и США, например, вместо миролюбивых предвоенных руководителей к власти пришли генералы и ястребы, ввергшие вскоре свои страны в новые бесславные войны.