Софья Бенуа - Людмила Гурченко. Я – Актриса!

Учеба во ВГИКе давалась с переменным успехом, если речь шла о нелюбимых предметах, как, к примеру, политэкономия. Но самой большой проблемой Гурченко во время учебы был ее харьковский говор. Как сама она признавала, для актера харьковский или одесский говорок – все равно что инвалидность, ограничивающая возможности человека.

С местечковым говором Гурченко пытались бороться еще во время ее учебы в музыкальной школе. А нынче эта борьба обрела масштабный смысл, ведь говори наша героиня, как ее любимый папка, она бы никогда не стала великой и знаменитой.

– Все «прэкрасно»! Если бы не та моя самая затянувшаяся болезнь – безуспешная борьба с харьковским акцентом. С утра до вечера я редуцировала все слова в предложениях, с утра до вечера сидела наедине со своими упражнениями и смотрела на них с мольбою и отчаянием: «Ну, ларчик, ну, откройся, миленький, скажи, в чем твой секрет?»

В своей книге «Люся, стоп!» она же озвучивает эту проблему с другого ракурса:

– В то время меня уничтожали в институте за мой несусветный харьковский диалект. Юрия Левитана я слушала по радио в течение всей войны и после. Он был моим негласным учителем русской речи: «Говорит Москва. От Советского Информбюро»… Как же это было не похоже на наше родное харьковское: шорыте? (что говорите?). И вот Гердт, мой второй учитель. Я его выбрала. Я знала весь его закадровый текст из фильма «Фанфан Тюльпан» [12].

Несмотря на талант и рвение, оказалось, что к концу второго курса она была единственной из своей группы, кто ни разу не снимался в кино, даже в самой малюсенькой эпизодической роли.

– Как мы мечтали сниматься! С какой надеждой смотрели в глаза ассистентам режиссера, которые появлялись у нас на этаже. Сейчас это явление частое. В наше время снималось не много картин. А молодость более раннего поколения прошла вообще в безнадежном и мучительном периоде малокартинья.

Наконец Тамара Федоровна Макарова, видя как расстраивается и переживает ее ученица, устроила так, что киностудия «Ленфильм» пригласила студентку на небольшую роль в фильм «Дорога правды» по сценарию Герасимова. Так Люся Гурченко сыграла молоденькую агитаторшу комсомолку Люсю, которая в одном из первых кадров своего появления на экране, рьяно произносит: «Я не затем пришла сюда, чтобы молчать!» «Я была здорово разочарована, когда впервые увидела себя на экране», – признавалась после актриса. Само собой, фильм, ставший поводом для особой гордости, родители будущей звезды посмотрели не единожды.

– Папа и мама смотрели «Дорогу правды» десять раз. Эта небольшая роль была для моих родителей – радость «агромадная». Они этого не понимали, но думаю, что они уже никогда не были счастливы так, как после того, первого, появления их «дочурки» на большом харьковском экране, да еще лучшего кинотеатра, который стоит на самой главной улице города.

После «Дороги правды» Людмила снялась еще в одной эпизодической роли в фильме «Сердце бьется вновь» Абрама Роома. В главной роли доктора Голубева в этой ленте играл молодой красавец, неизвестный Слава Тихонов, будущий Штирлиц.

О работе с известным советским режиссером Роомом и его влиянии на ее становление, как сценической актрисы, наша героиня говорила:

– С тех пор я как-то интуитивно стала внимательнее вслушиваться в интонации партнера, в паузы. В диалоге училась принимать реплику и парировать ее, наступать и вовремя отступать. Училась работать параллельно с партнером, не тараща на него глаза, слушая, чувствуя и понимая партнера «спиной». Как Абрам Матвеевич Роом.

Кадр из кинофильма «Сердце бьётся вновь».

О своих творческих метаниях поры юношества, о вступлении на широкую, но ухабистую дорогу актерства кинозвезда вспоминала в своих книгах и своих многочисленных интервью, давая нам яснее понять ее внутреннее «я».

– …в драматических отрывках я не была так выразительна, как в своем излюбленном музыкальном, жизнерадостном жанре. Да и внешность моя требовала тщательной режиссуры, обработки. Трудно было поверить, что девица с беспечным пухленьким лицом может убедить зрителя в правдивости какого-нибудь важного драматического события. Я экспериментировала. Хотелось быть и необыкновенной, потрясающе изысканной и в то же время милой, очаровательной и простой. Вот попробуй соедини это!

Юной актрисе все время приходилось находиться в поиске, ведь даже такая мелочь, как платье, имело свое колоссальное влияние на ее натуру, на ее приверженность тому или иному образу. Вот как описывает это состояние Людмила Марковна в книге «Аплодисменты».