Питер Гай - Фрейд

Я написал эту книгу не для того, чтобы польстить или осудить, а в попытке понять. В самом тексте я ни с кем не спорю: я занимаю определенную позицию в спорных вопросах, которые продолжают разделять исследователей Фрейда и психоанализа, но не привожу аргументы, которые лежат в основе моих выводов. Для тех читателей, кому интересны противоречия, делающие изучение жизни Фрейда таким увлекательным занятием, я дополнил книгу обширным и обстоятельным библиографическим очерком, который позволит им понять причины занятой мною позиции и найти материалы с изложением конкурирующих точек зрения.

Один из толкователей Фрейда, с которыми я не согласен, – это сам Фрейд. Возможно, в буквальном смысле слова он был прав, но в сущности вводил в заблуждение, когда называл свою жизнь необыкновенно тихой и бессодержательной, которая будет сведена к «нескольким датам». И действительно, на первый взгляд жизнь Зигмунда Фрейда кажется точно такой же, как у многих других высокообразованных, интеллигентных практикующих врачей XIX века: родился, учился, путешествовал, женился, практиковал, читал лекции, публиковался, дискутировал, старел, умер. Однако его захватывающая внутренняя драма способна привлечь пристальное внимание любого биографа. В знаменитом письме своему другу Флиссу, которое я уже цитировал, Фрейд называет себя конкистадором. Эта книга – история его завоеваний. Как впоследствии выяснится, самым драматичным из этих завоеваний, хотя и незаконченным, было завоевание себя.

Питер Гай

Практически все переводы сделаны мною, но я также цитировал английские переводы работ и писем Фрейда. Читатели могут найти отрывки, которые я использовал.

В тексте я отмечаю, что воспроизвел английский Фрейда – превосходный, хотя иногда немного высокопарный и неточный – без каких-либо изменений: так, как он писал, с ошибками, неологизмами и прочим, чтобы не загромождать цитаты навязчивыми комментариями. Когда читатели встретят такие выражения, как, например, «пруссианство», это значит, что перед ними аутентичный Фрейд.

Ради благозвучия, а также для того, чтобы избежать таких неудобных оборотов, как «его/ее» или, что еще хуже, «он(а)», я везде использовал традиционный мужской род.

4 ноября 1899 года издательство Franz Deuticke, базировавшееся в Лейпциге и Вене, выпустило солидный том – работу Зигмунда Фрейда Die Traumdeutung. Однако на титульной странице «Толкования сновидений» был указан 1900 год. На первый взгляд эта неточная библиографическая информация отражает всего лишь обычную для издательского дела условность, однако с точки зрения сегодняшнего дня сие – яркий символ интеллектуального наследия и непреходящего влияния Фрейда. Его «сонник», как он сам любил называть этот свой труд, был продуктом ума, сформировавшегося в XIX веке, хотя стал достоянием – превозносимым и осыпаемым бранью, но неотвратимым – XX столетия. Название книги, «Толкование сновидений», особенно лаконичное на немецком языке, безусловно провокационно. Оно вызывало ассоциации с предназначенной для доверчивых и суеверных читателей дешевой брошюрой, которая рассматривает сны как предсказания будущей катастрофы или удачи. Фрейд осмелился, по своему собственному выражению, вопреки возражениям строгой науки принять сторону старины и суеверий.

Тем не менее какое-то время «Толкование сновидений» не вызывало интереса у широкой публики: за шесть лет продали всего 351 экземпляр, а второе издание вышло только в 1909 году. Если, как в конечном счете стал верить сам Фрейд, ему на самом деле судьбой было предназначено нарушить «сон» человечества, это случится гораздо позже, по прошествии многих лет. Такой прохладный и равнодушный прием резко контрастирует с тем, как была встречена работа другого классика, кардинально изменившего современную культуру, «Происхождение видов» Чарльза Дарвина. Первые 1250 экземпляров, поступившие в продажу 24 ноября 1859 года, за 40 лет до выхода «сонника» Фрейда, разошлись за один вечер, вслед за чем быстро последовали новые, исправленные издания. Несмотря на то что труд Дарвина ниспровергал основы, он находился в центре широкой дискуссии о природе животного под названием «человек», и его с нетерпением ждали. Книга Фрейда, оказавшаяся не менее революционной, поначалу выглядела просто оригинальной и понятной лишь посвященным, предназначенной для узкого круга специалистов. Если Зигмунд Фрейд и питал надежды на скорое и широкое признание, то им не суждено было сбыться.