Олег Грейгъ: Колчак-Полярный. Жизнь за Родину и науку

Еще в Красноярске по распоряжению чешского генерала Сырового был задержан поезд А. В. Колчака, арестован начальник эшелона, предпринимались попытки отобрать паровоз. Генерал-лейтенант армии Колчака Каппель отправил чешскому генералу телеграмму, где писал: «…Я не считаю себя вправе вовлекать измученный русский народ и его армию в новые испытания, но если вы… решились нанести оскорбление Русской армии и ее Верховному главнокомандующему, то я, как командующий одной из Русских армий, в защиту ее чести и достоинства требую лично от вас удовлетворения путем дуэли со мной…»

О, святая простота! Те, кому нужен золотой телец , никогда не поймут, что такое Честь и Достоинство русского человека…

Буквально через день генерал-лейтенант Каппель получает телеграмму от генерал-майора Семенова, в которой тот уведомляет: «Глубоко возмущенный распоряжением чешской администрации и действиями чешских комендантов… приветствуя ваше рыцарски патриотическое решение, прошу верить, что я всегда готов заступить ваше место у барьера…»

На станции Зима к желанной добыче пристроились и посланники Лейбы Троцкого; чехи отказались выдать им адмирала А. В. Колчака, но допустили одного из так называемых зиминских партизан в поезд сопровождающим. Уже на станции Черемхово поезд облепили большевики; Александра Васильевича предали, сдали, продали; таково распоряжение – считать эту карту битой… Через 200 км 15 января 1920 года чехословаки официально отделались от Колчака, сдав его в Иркутске большевикам. При аресте в вагоне с ним находились А. В. Тимирева, Генерального штаба полковник, директор канцелярии Верховного правителя, механик телеграфа, капитан-шифровальщик, инженер-механик, заведующий автомобильным гаражом, журналист, лейтенанты, есаулы, хорунжие; всего – 39 человек.

Начальник Иркутской губернской тюрьмы В. Ишаев выдал уполномоченным, привезшим пленников, расписку; на тетрадном листке неровные ряды строк: «1920 года января 15 дня. Я, начальник Иркутской губернской тюрьмы, выдал настоящую расписку члену Политического центра Фельдману (опять еврей! – Авт .) в том, что троих арестованных: А. В. Колчака, В. Н. Пепеляева и А. В. Тимиреву для содержания под стражей принял…»

Он загнан, предан и продан; он леденеет от одной мысли, что же будет с его Родиной, с Россией; он, как никто другой, знает, что цивилизации – даже самые великие! – погибают, и память о них стирается… Слепая, рыдательная пустота, КОМУ кричать о своей боли, КОМУ что доказывать; КТО придет и спасет Русь и… когда ?!

Как свидетельствовал председатель Иркутского ЧК еврей Семен Чудновский: «Председатель ревкома товарищ Ширямов принял мое предложение расстрелять Колчака без суда. Я проверил, что караул тюрьмы состоит из верных и надежных товарищей, и рано утром 7 февраля вошел в камеру Колчака. Он не спал. …спросил его только, не имеет ли он какую-нибудь последнюю просьбу. Колчак сказал: «Да, передайте моей жене, которая живет с сыном в Париже, мое благословение». После чего Колчак и находившийся в тюрьме премьер-министр Пепеляев были выведены на холм на окраине города на берегу Ангары. «Товарищи» выпустили по ним два залпа, после еще два – по лежащим, для верности, затем спустили оба трупа в прорубь напротив Знаменского монастыря; причем, Колчака – столкнули вперед головой… В иных источниках, написанных авторами с еврейскими именами-отчествами и от имени еврейских «свидетелей» тех дней и событий, «товарищей» уже не двое-трое, а взвод, т. е. 20–30, они якобы видят, как генерал Пепеляев валяется в ногах, уверяя, что давно решил восстать против Колчака и умоляя оставить ему жизнь, но под гневный окрик: «Взвод, по врагам революции – пли!» в 5 часов утра падает в прорубь Ангары. Описывая подобную чушь, как не привести для контраста еврейский яростный победный пафос из одного из таких источников: «…судьба Сибири уже была решена; над городами и селениями теперь уже навсегда поднимали красные флаги. Опасен был не только диктатор, но сама растленная среда, готовая идти напролом против очевидных фактов, чувствующая прилив бодрости при явной разрухе, не знающая мучительных сомнений и сострадания, поднимающая на пьедестал своих фанатиков, не дорожащих собственной жизнью и не щадящих жизни других. Перед следственными комиссиями, перед народным судом проходило кровавое время, жалкий кордебалет белогвардейского спектакля, демонстрировавший пируэты, подъемы, прыжки в пустом пространстве. В эту безнравственность и низость колчаковщины целились дружинники на Ангаре в предрассветный исторический час»…