Карл Чинн - «Острые козырьки»: как это было. Билли Кимбер, «Бирмингемская банда» и ипподромные войны 1920-х

Они были хуже обычных громил, потому что в них сочеталась любовь к погромам, хитрость и беззастенчивая жестокость. Зачастую они были вполне прилично одеты и достаточно образованы, чтобы поддержать непринужденный разговор с любой своей жертвой. Они работали группами по четыре-пять человек и выслеживали тех, кто выигрывал на скачках, чтобы лишить их всех денег. Если украдкой этого сделать не получалось, они переходили к насилию.

Один человек по прозвищу Красавчик Браун вспоминал, как вместе с ребятами «выследил» парня, который выиграл на скачках огромную сумму в 70 фунтов, что равнялось годовому заработку квалифицированного работника. Намеченная жертва понимала, что находится в опасности, и ни на шаг не отходила от двух высоких приятелей. Засунув руку глубоко в карман и сжимая там деньги, парень чувствовал себя в безопасности, пока Красавчик Браун не подошел к нему сзади и не ткнул ему в голову жесткой медной булавкой. Почувствовав боль, парень вскрикнул и вытащил руку из кармана, после чего его тут же мастерски обобрали.

Именно разгул преступности на многих ипподромах заставлял «Дейли Телеграф» не раз стенать о хулиганстве на скачках в серии заметных статей, опубликованных в 1898 году. В «Ньюкасл Джорнал» от 29 августа того же года сообщалось, что это, бесспорно, тема для романа, к которой «за последние двадцать лет время от времени обращались все ведущие спортивные газеты». Более того, хулиганство не было «специфической болезнью, характерной лишь для скачек».

Наравне с воровством, обчисткой карманов и разбойными нападениями при свете дня оно входило в число преступлений, которые случаются всякий раз, когда в одном месте собирается значительное количество людей. Впрочем, хоть и нельзя говорить о хулиганстве на скачках так, словно это было «особенно грубое или единственное в своем роде правонарушение», справедливо заметить, что «на скачках с большей вероятностью, чем на других общественных собраниях, могли произойти карманные кражи, беспорядки, грубые столкновения и перебранки». Это объяснялось тем, что «во всей своей целесообразности закон не предоставлял скачкам такую защиту, которая полагалась для остальных собраний».

Скачками в Британии руководил Клуб жокеев, и его распорядителей частенько обвиняли в засилье преступности на ипподромах. Но «что мог сделать Клуб жокеев? У них не было полномочий на арест правонарушителей или противодействие их преступлениям». Корреспондент «Ньюкасл Джорнал» сравнил эту печальную ситуацию с положением железнодорожных компаний, имевших специальные предписания для того, чтобы не допускать в поезда, на платформы, на станции и в прочие владения подозрительных личностей и преступников. У руководства скачек такой власти не было. В отсутствие правительственных шагов, направленных на решение этой проблемы, беззаконие на ипподромах процветало и поддерживалось самим устройством ипподромов.

Когда в 1875 году открылся ипподром Сандон-Парк, он стал первым закрытым ипподромом в стране. Это означало, что руководству было проще брать со зрителей плату за вход. Впоследствии закрытыми становилось все больше ипподромов, и на каждом выделялись специальные зоны для разного рода зрителей в соответствии с их социальным статусом и доходом. В наиболее престижном секторе для членов клуба стояли самые богатые зрители. Букмекерам не разрешалось размешать свои палатки в этой зоне и принимать ставки. Вместо этого они выстраивались по другую сторону ограды, которая опоясывала сектор для членов клуба, и выкрикивали коэффициенты для потенциальных игроков. Эти букмекеры стояли в Таттерсол-ринге, но брали ставки в кредит, в то время как остальные букмекеры в этом секторе – и вообще все остальные букмекеры – принимали только наличные деньги.

Таттерсол-ринг был самым дорогим сектором для зрителей, которые не являлись членами клуба. Следующим был силвер-ринг. Как явствует из названия, билет в него стоил дешевле, и местные букмекеры, как и зрители, были не столь богаты. Букмекер силвер-ринга Гарри Дентон, скончавшийся в 1949 году, вспоминал, что на ипподроме Кемптон-Парк букмекеры вроде него «принимали ставки на нижних ярусах трибун и по всему рингу, у них не было ни очередей, ни определенного места, и каждый раз место приходилось искать снова». На них были «самые разные костюмы, каждый одевался на свой лад, но большинство ходило в разноцветных или клетчатых пиджаках и белых шляпах».