Леонид Леонов: Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945]

Мы расплачивались с ней вполгнева, иначе один лишь ветер ночной плакал бы после на ее голых отмелях. Громадна сила наша — по широте нашей страны, по глубине наших социальных стремлений, по могуществу индустрии нашей, по величию нашего духа. История не могла поступить иначе. Наше дело правое. Мы сказали. Слово наше крепко. Аминь.

Так запомнилось, так написал я тогда, полвека назад.

Теперь пусть говорят сами воины, живые и погибшие, те, кто руками своими, кровью и жизнью своею завоевывал для всех нас и грядущих поколений Победу. Нам и тогда думалось: лишь с годами возможно будет постигнуть суровое величие прожитых дней, смертельность отгремевших боев, всю глубину вашего трудового подвига, незаметные труженики Отечества, не уместившиеся ни в песнях, ни в наградных списках: так много вас!

Вам слово, Герои!

Битая карта. Кукрыниксы. 1944

В ознаменование одержанной победы и в честь полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады 27 января 1944 года город на Неве салютовал доблестным войскам Ленинградского фронта 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий.

Впервые в истории Великой Отечественной войны городу была оказана особая честь: произвести салют у себя, на берегах державной Невы. Город, его жители и воины заслужили это. Наконец-то и к ним пришла Победа — великая, долгожданная, выстраданная.

Защита города велась долго и непрерывно, на дальних и ближних подступах. На Лужском рубеже, где еще в июле 1941-го были основательно измотаны вражеские войска. Под Ораниенбаумом, отрезанном от Ленинграда, где удалось отстоять важнейший плацдарм, так пригодившийся при снятии блокады. На Невском «пятачке», где, как образно заметил один из участников боев, каждый день можно было приравнять к году нахождения на другом участке фронта. Неудачная, героическая и трагическая попытка прорвать блокаду силами 2-й ударной армии Волховского фронта в 1942 году и успешный прорыв у Ладоги в январе 1943 года…

Мне, защищавшему Ленинград с первых и до последних дней, хотелось бы показать героизм, мужество и стойкость уже сформировавшихся и будущих писателей и журналистов, знавших тогда одно: город надо спасти и вызволить из беды. Все они были воинами: и те, кто вел на врага танки, и те, кто, проявляя личную храбрость, прославлял несокрушимых и мужественных чудо-богатырей, навечно вписавших свои имена в достославную летопись обороны и освобождения города на Неве.

Фронтовики принимали гостей из Ленинграда — поэтов. Выступил тогда Александр Прокофьев. Он говорил о Ленинграде, ленинградцах, поэтах и писателях города-героя, о защитниках Невской твердыни. Поделился впечатлениями о встречах с воинами нашего, Волховского, фронта.

— Вчера мы заезжали в один танковый полк, — рассказывал Прокофьев. — Народ там — молодец к молодцу. Биты и стреляны. Видели мы там одного лейтенанта, розовощекого, застенчивого и в высшей степени интеллигентного. В мирное время такой — мухи не обидит. Удивительно, как меняется человек на войне! Поразил нас этот лейтенантик и своими стихами. Талантливые, душевные, очень искренние. Дай бог ему выжить…

Характеристика, которую дал Прокофьев, была полной и справедливой. Мы уже знали этого лейтенанта и тоже успели полюбить его. Воевал он храбро и в очень трудных для танкиста местах — на Синявинских болотах. Каждая строчка стихов была выстрадана им, написана кровью сердца.

Лейтенанта решили взять в редакцию армейской газеты. Ходатая строго отчитал командующий бронетанковыми войсками.

— Как вы можете об этом даже заикаться! — вскипел генерал. — Лейтенант командует взводом тяжелых танков «КВ» в полку резерва Главного командования — кто же отдаст его вам накануне крупной наступательной операции! Да и пожелает ли он сменить свою машину на ваш скрипучий письменный стол? Танкистом рождаются и им остаются на всю жизнь, запомните это.

В разгар наступления пришло краткое сообщение: смертью храбрых погиб командир взвода и талантливый молодой поэт Сергей Орлов.

А спустя два года я встретил вдруг… Сергея Орлова. Было это в Ленинграде, в редакции окружной газеты «На страже Родины». Он принес сюда новые стихи. Я взглянул на него и понял: он горел в танке, горел тяжело. В эти минуты Сергей напомнил мне лейтенанта Дремова из потрясающего рассказа Алексея Толстого «Русский характер».