Леонид Леонов - Живая память. Великая Отечественная - правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945]

Опыт Великой Отечественной войны еще раз показал, что сочетание наступления и обороны — объективная закономерность вооруженной борьбы, и, как всякая закономерность, она действует с силой необходимости. Не считаться с ней нельзя. За недооценку обороны мы тяжело поплатились в начальный период войны.

Но как показала практика, не менее опасна также недооценка наступления, ибо только переходом в наступление можно добиться окончательного разгрома противника.

И при оборонительном характере военной доктрины не только не снижаются, а значительно повышаются требования к боевой готовности армии и флота, ибо агрессор, заранее изготавливаясь к войне, выбирает момент для нападения, и обороняющаяся сторона должна быть всегда готова к отражению агрессии. При анализе наших неудач в 1941 году приводится много различных причин. Но главная, решающая причина состояла в том, что наши войска к началу войны оставались на положении мирного времени, не были приведены в боевую готовность и не заняли назначенных оборонительных рубежей. Это означает, что всесторонне изготовившийся противник наносил удар по армии, которая к началу его нападения какое-то время находилась по существу в безоружном состоянии и еще не изготовилась для боевых действий. В более ужасное и невыгодное положение армию поставить нельзя. Именно это обстоятельство имело катастрофические последствия, предопределив неудачи и поражения в начале войны.

Боеспособность нашей армии к началу войны была значительно выше, чем ее боевая готовность. Из этого до конца уроки не извлечены. Боеспособность войск — фундамент их боевой готовности, но без поддержания войск в готовности к отмобилизованию и выполнению боевых задач невозможно реализовать их самые высокие боевые возможности.

Извлекая уроки из опыта прошлого, необходимо признать и то обстоятельство, что в довоенные годы у нас сложился немалый разрыв между рядом правильно разработанных и провозглашенных положений, требований и их реализацией на практике.

Германская армия с самого начала войны сумела захватить стратегическую инициативу. В результате внезапного перехода в наступление, массированного использования сил и средств на главных направлениях противнику удалось в первые же двое суток продвинуться до 110–150 километров, а в течение 15–18 суток — до 400–500 километров, окружив и расчленив крупные группировки наших войск и полностью нарушив оперативно-стратегическую устойчивость линии фронта.

Трудности нашей армии усугублялись и серьезными недостатками в практическом управлении войсками. Даже когда достаточно точно стало известно о предстоящем нападении на нашу страну и когда война уже началась, у Сталина еще не было однозначной оценки того, что произошло. Отсюда половинчатость и нерешительность действий, запоздалая постановка задач.

Главное командование Советских Вооруженных Сил, не получая своевременно достоверных данных из районов боевых действий и не зная подлинного положения дел на фронте, порой отдавало войскам нереальные распоряжения, не соответствующие сложившейся обстановке.

В условиях, когда устойчивость стратегической обороны была нарушена и образовались опасные прорывы крупных группировок противника на большую глубину, войска, стремясь любой ценой удержать каждый рубеж, ставились в еще более тяжелое положение. Большинство резервных соединений и объединений разрозненно направлялись к линии фронта для усиления войск первого эшелона или встречных контрударов. Это приводило к распылению сил и средств и позволяло противнику наносить поражение по частям.

Все же постепенно сама сложившаяся катастрофическая обстановка вынудила советское Главнокомандование осознать необходимость полного пересмотра прежнего плана ведения войны и перехода к стратегической обороне.

Все, начиная с Верховного Главнокомандования, Генштаба и кончая командиром подразделения и солдатом, на протяжении всей войны учились воевать. Если говорить о Сталине, то его хорошая память, умение быстро вникнуть в суть вопроса, сильная воля и твердый характер создавали предпосылки для проявления военного искусства. Но отрицательно сказывались отсутствие систематизированных военных знаний и военного опыта. Поэтому Сталин только через 1,5 года после тяжелых поражений начал более или менее разбираться в оперативно-стратегических вопросах.

Никто не отрицает, что у Сталина была хорошая интуиция, его способность быстро схватывать обстановку и разбираться в сложных вопросах. Например, Черчилля поразила быстрая и верная оценка Сталиным показанного ему плана «Торч» по высадке союзников в Северной Африке в 1942 году. «Это замечательное заявление, — отмечал он, — произвело на меня серьезное впечатление. Оно показывало, что русский диктатор быстро и полностью овладел проблемой, которая до этого была новой для него. Очень немногие из живущих людей смогли бы в несколько минут понять соображения, над которыми мы так настойчиво бились на протяжении ряда месяцев. Он все оценил молниеносно».