В любом случае война приближалась. 1 сентября 1939 г. Германия вторглась в Польшу. Когда, игнорируя британский ультиматум, Гитлер отказался вывести войска до 11 утра воскресенья 3 сентября, мы сидели возле радио в тревожном ожидании новостей. Это было единственное воскресенье за все мое детство, когда мы не пошли в церковь. Невилл Чемберлен в своей речи сообщил, что мы вступили в войну.
Каждую неделю отец доставал из домашней библиотеки две книги: «серьезную» для себя (и меня) и роман для моей матери. В результате я читала книги, которые девочки моего возраста обычно не читают. Вскоре я поняла, что мне нравится все о политике и международных делах. Я, например, прочла «Грядущую борьбу за власть» Джона Стрейчи, впервые изданную в 1932 г. В этом коммунистическом по духу исследовании говорилось, что капитализм вскоре сменится социализмом, и многим сверстникам это казалось волнующим и новым.
Но я по природе и воспитанию всегда была ревностным консерватором. Не важно, сколько «левых» книг я прочла или сколько «левых» комментариев услышала, я никогда не забывала, где расположен мой лагерь. Сейчас я понимаю, что это было довольно необычно. Ведь в тридцатые и сороковые годы левые лидировали на политической арене, хотя во время правления Черчилля в годы войны это не бросалось в глаза. Левые преуспели в очернительстве правых, обвиняя их в политике умиротворения, особенно заметно это в серии «Книжный клуб левых» издательства «Виктор Голланц», так называемых желтых книгах. Одна из них имела особое влияние: «Виновные» были написаны в соавторстве с М. Футом и изданы под псевдонимом Катон после событий в Дюнкерке в 1940 г.
Бестселлер «Пушки или масло?» Роберта Брюса Локхарта вышел в свет осенью 1938 г., после подписания Мюнхенского соглашения. Локхарт путешествовал по Европе и побывал в Австрии и в Германии в самый пик гитлеровского триумфа. Там, как сообщается в книге, редактор общенациональной немецкой газеты сказал ему, что «Германия хочет мира, но хочет его на своих условиях». Заканчивается книга сценой, описывающей, как автор, разбуженный «топотом двух тысяч ног, шагающих в унисон», смотрит в окно на туманный рассвет, где «нацистская Германия уже приступает к работе». Вариацией на ту же тему была «Ярмарка безумия» Дугласа Рида. Она произвела на меня сильное впечатление. Рид рассказывал о преследованиях евреев, сопровождавших растущее влияние нацистов. Он описывал характер и менталитет, одновременно извращенный и расчетливый, отличающий нацистских лидеров. Он анализировал и осуждал британскую и французскую политику умиротворения, которая вымостила Гитлеру дорогу к успеху.
Книгу «Из ночи» Яна Вальтина (псевдоним немецкого коммуниста Рихарда Кребса) принес моему отцу будущий член парламента Дэнис Кэнделл. Отец запретил мне ее читать, но когда он уходил на собрания, я доставала книгу и читала леденящий отчет о тоталитаризме в действии. Книга была полна сцен садистского насилия, достоверность делала их еще страшнее. Обращение нацистов со своими жертвами, несомненно, было самой сильной темой, но была еще одна, не менее значительная. Книга рассказывала, как коммунисты в конце двадцатых и начале тридцатых годов вступили с нацистами в сговор, чтобы разрушить демократию Германии. Сговор против демократии повторился в германо-советском пакте 1939–1941 гг., который разрушил Польшу, Балтийские страны и Финляндию и ввергнул весь мир в войну. Книга формировала мое убеждение, что нацизм (национальный социализм) и коммунизм (международный социализм) были двумя сторонами одной медали{ Отстаивая свои позиции, М.Тэтчер произвольно тасует события международной жизни предвоенных лет, опуская или выпячивая то, что считает нужным, в частности, опуская то, что Мюнхенское соглашение (1938 г.) предшествовало заключению германо-советского договора (1939 г.). (Прим. ред.) }.
Книгой, оказавшей на меня особое влияние, стало изданное в 1944 г. «Время величия» американца Г. Агара. Это было убедительное исследование того, как моральное падение Запада позволило возвыситься Гитлеру и спровоцировало войну. Книга призывала вернуться к либеральным демократическим ценностям Запада. Для меня важной в книге Агара стала идея, что битва против Гитлера имеет судьбоносное значение для человечества, будучи выше столкновений национальных интересов или сфер влияния, и любых других элементов политической власти. Агар также писал о необходимости после войны решения проблемы, которую он назвал «проблемой негров». Я раньше не слышала о такой проблеме. Хотя я видела цветных во время моего визита в Лондон, в Грэнтеме их практически не было. Наши друзья однажды пригласили на чай двух американских военных, одного черного, другого белого, и очень удивились, обнаружив их взаимную недоброжелательность. Когда нам об этом рассказали, мы тоже удивились.
Читать дальше