Николай Шмелев - В лучах прожекторов

Не легче было и летчикам. Холодно было на земле, а в воздухе — еще холоднее. Многие, чтобы не обморозить лицо, стали отпускать усы и бороду, отчего выглядели много старше, чем на самом деле. Неунывающие Скочеляс, Орлов, Анчушкин, Рубан старались не поддаваться холоду, находили время побриться на скорую руку, а Анчушкин, показывая на свою бритую голову, уверял, что следует закаляться и тогда можно одолеть любой мороз. Супонин в коротенькие перерывы между сном и боевой работой, чаще всего во время обеда, уморительно разыгрывал шолоховского деда Щукаря. Слушая его, летчики и техники давились от смеха, и от этого казалось теплее под гимнастерками и веселее на сердце.

С воодушевлением мы докладывали Воеводину и Сувиду о нашей работе с артиллеристами.

Внимательно выслушав нас, Воеводин поставил задачу: продолжать работу над совершенствованием ночной корректировки.

Решив все вопросы, напутствуемые добрыми пожеланиями командования и друзей, мы снова улетели к артиллеристам.

Полуокруженные в районе Демянска немецко-фашистские войска снабжались по узкоколейке, проходившей вдоль «рамушевского коридора». Конечная станция узкоколейки находилась на восточном берегу реки Пола. Наша разведка установила, что здесь расположены склады боеприпасов, продовольствия и горючего. И мы получили приказ скорректировать огонь артиллерии по этой цели.

Сложность задачи заключалась в том, что добираться к железнодорожной станции приходилось через плотный заслон зениток и прожекторов. Наметили план действий, маршрут и профиль полета.

Взлетели, когда совершенно стемнело. Погода благоприятствовала нам. Прошли над КП нашего артиллерийского полка. Штурман установил связь. Через некоторое время артиллеристы доложили о готовности к стрельбе.

Высота 1900 метров. Подойдя к линии фронта, убрал газ. Самолет бесшумно стал планировать к железнодорожной станции. Штурман подал команду: «Огонь!» Через 40 секунд недалеко от станции разорвался сначала один, затем второй снаряд. Развернул самолет и начал планировать в сторону наших войск. На высоте 300 метров пересекли линию фронта. В это время Зайчик передал координаты разрывов. Самолет набрал высоту. Убрав газ, мы снова бесшумно идем к станции. Команда: «Огонь!»— и опять, ровно через 40 секунд, но теперь уже в районе станции разорвались один за другим два снаряда. И тут же последовала команда Зайчика: «Беглый огонь!»

Весь дивизион включился в работу. Станция была разрушена. И снова следует команда:

— Перенести огонь по складу, триста метров севернее станции!

Снаряды ложились точно в цель. И вот взрыв. Красный столб пламени взметнулся к небу. По радио слышим:

— Видим зарево, переходим на стрельбу всем полком.

Через несколько минут «заговорил» весь артиллерийский полк полковника Пастуха. Около десяти минут длился огневой налет. Наконец стрельба стихла. Над целью полыхало море огня. Все кончено. Пора возвращаться домой! Тепло распрощались по радио с артиллеристами. Полковник Пастух пригласил нас к себе в гости.

Самолет плавно коснулся земли. Наконец дома. Зайчик встал в кабине и закричал подбежавшему Дворецкому:

— Женя, все в порядке!

После этого вылета мы провели еще несколько десятков успешных корректировок ночью. Уже ни командующий, ни полковник Ганже, а вместе с ними и другие не сомневались в успехе ночной корректировки с воздуха. Всем понравился воздушный наблюдательный пункт. Подполковник Агафонов подробно описал наш небольшой опыт, изучил доклады полковника Пастуха и контрольные записи звукометрических батарей. Все эти материалы были переданы в штаб артиллерии Северо-Западного фронта.

В середине января мы снова побывали в своем полку. На этот раз задержались несколько дольше: самолету требовался профилактический ремонт.

Зимовке в летней палатке пришел конец: штаб 11-й армии освободил для нас три избы. Погода стояла нелетная — снегопады, туман. Два дня ненастья летчики и техники использовали для того, чтобы отогреться, обмыться, побриться и отпраздновать новоселье.

А в это время пришел приказ нанести сосредоточенный бомбовый удар по деревне Левошкино. В этой маленькой деревушке, затерявшейся в высоком сосновом лесу, располагался штаб немецкой моторизованной части и здесь же, по заведенному немецкому порядку, было устроено казино. К огромному сожалению, потешить гитлеровцев «нашей музыкой» в эту и ближайшие ночи не удалось. Оттепель сменилась морозами. Плоскости и винты самолетов обледенели. Взлетная полоса также покрылась ледяной коркой, под которой лежал рассыпчатый снег. Взлететь было невозможно не только с нагрузкой, но и пустому самолету. Попытки подняться в воздух чуть не окончились авариями.