Иван Вишняков - На крутых виражах

От Кривого Рога до места парашютирования Алексея было не более семидесяти километров, и мы довольно быстро достигли района поиска. Истребители шли намного выше меня, а я, снизившись до пятидесяти метров, тщательно осматривал местность. Несколько раз натыкался на ружейно-пулеметный огонь с земли. На крыльях и фюзеляже моего самолета появилось несколько пробоин.

Вот и лес, где вражеские мотоциклисты пытались взять в плен Алексея. Оставшиеся в живых уже успели подобрать трупы убитых. Делаю один круг, второй, постепенно их расширяя. Сверху доносится успокаивающий рокот истребителей. Николай и Владимир в любую секунду готовы отразить атаку "мессершмиттов". Но их пока не видно в небе.

Снова кружу над лесом и прилегающими к нему полями. Где же Алексей? Замечаю только двух вражеских мотоциклистов. Вероятно, они, догадавшись, что мы кого-то ищем, решили еще раз обшарить лес. Балашов и Демидов пулеметными очередями вынудили их скрыться.

Когда у истребителей горючего осталось только на возвращение домой, они, покачав крыльями, повернули на юго-восток. Мне тоже пришлось взять обратный курс.

По пути на аэродром я то набирал высоту до ста пятидесяти - двухсот метров, то шел на бреющем полете, то есть низко над землей. В душе еще теплилась надежда найти Алексея. И вдруг в излучине небольшой речушки замечаю скопление автомашин и пехоты. Здесь оказалась немецкая переправа. Какая досада, что на моем У-2 нет радио и я не могу вызвать из полка истребителей!

Не успел подумать об этом, как снизу потянулись сотни разноцветных нитей. Ничего себе ниточки - огонь и свинец. Что делать? Резко пикирую над переправой, и солдаты, прекратив стрельбу, в панике бросаются в воду. Оказывается, в критическом положении и ложный маневр помогает.

"Кукурузник" мой выглядит каким-то оборванцем: висят лохмотья перкали, зияют дыры. Но держится молодцом. А это главное - знай наших! На аэродром дошел на последних каплях бензина.

- Нет? - спросил командир полка.

- Не нашел...

Алексей прибыл в полк только на четвертые сутки.

* * *

В непрерывных тяжелых боях догорал июль. По тому, как часто мы меняли места базирования на огромном пространстве от Каховки до Днепропетровска, было ясно, что такое маневрирование вызывается острой необходимостью. Дело в том, что в распоряжении командующего ВВС фронта было крайне мало авиации. Кроме того, на нашем театре военных действий складывалась весьма сложная обстановка: в начале августа под нажимом превосходящих сил группы немецко-фашистских армий "Юг" войска Юго-Западного фронта оставили Кировоград, а Южного - начали отход с рубежа Кременчуг, Кировоград, Первомайск, Рыбница, Дубоссары за реку Днепр. Правда, города и села они оставляли после кровопролитных боев, поэтому отступление их было не поспешным, а медленным, постепенным и продолжалось до 25 августа. В середине месяца противник занял Кривой Рог.

И вот мы перелетели на один из запорожских аэродромов. Задача полка во взаимодействии с наземными частями выбить врага с острова Хортица родины Запорожской Сечи, гордости и славы казацкой. Днем по нашему аэродрому била немецкая артиллерия, ночью налетала вражеская бомбардировочная авиация. Работать под непрерывным огневым воздействием было очень тяжело, но все-таки летали на боевые задания: штурмовали артиллерийские позиции неприятеля, истребляли его живую силу.

Наша эскадрилья, как я уже говорил, была вооружена самолетами конструкции Н. Н. Поликарпова И-16, максимальная скорость которых доходила до 400 км/час. Другая эскадрилья летала на высотном истребителе МиГ-1 А. И. Микояна и М. И. Гуревича. Его скорость на пикировании достигала 640 км/час.

Самолеты стояли обычно где-нибудь на окраине аэродрома, в укрытиях. И все же авиационные и артиллерийские налеты немцев выводили из строя то один, то другой истребитель.

После одного из таких налетов серьезно пострадал "миг" Михаила Седова. Техники отремонтировали его, летчику предстояло проверить действие всех систем самолета в воздухе. Михаил обладал богатырским телосложением и незаурядной физической силой, летал не зная усталости. Машина легко подчинялась ему.

Опробовав мотор, Седов взлетел. Нижний край облаков свисал где-то на высоте двух - двух с половиной километров. Набрав полторы тысячи метров, Михаил начал виражить, внимательно обозревая пространство. Из облаков неожиданно вывалились восемь "мессершмиттов".

- "Мессеры", сзади "мессеры"! - крикнул кто-то из нас, будто Седов мог услышать это предостережение.