Геннадий Смолин - Как отравили Булгакова. Яд для гения

Когда сто лет назад командора нашего русского ордена писателей пристрелили, на теле его нашли тяжелую пистолетную рану (имеется в виду Александр Пушкин, состоявший в масонской ложе. – Г.С.). Когда через сто лет будут раздевать одного из потомков перед отправкой в далекий путь, найдут несколько шрамов от финских ножей. И все на спине. Меняется оружие.

М. А. Булгаков в письме к П. С. Попову

Люблю Москву. До детского восторга, до страстной влюбленности юноши, идущего на свое первое свидание. Москва, Первопрестольная…Это насквозь русский город, как бы его не старались переделать революционеры-большевики семнадцатого года или толстосумы эпохи 90-х. Российская столица всегда возрождалась из пепла социальных перестроек, поблескивая гранями русскости, как загадочный град Китеж.

Сказать, что я не придаю божественный смысл некоторым случайным, но знаковым встречам, – значит ничего не сказать. В истории расследования жизни и судьбы великого писателя М. А. Булгакова подобных неожиданных рандеву было два.

Помнится, стояло лето – июнь или июль конца 70-х годов. Я зашел в отдел публицистики в редакции молодежного журнала, высотное здание которого взметнулось у горловины железнодорожной станции Бутырская. Начальник отдела куда-то вышел, а меня встретила блондинка лет двадцати. О чем-то мы разговорились – не помню, но в какой-то момент девушка – а ее звали Ира – вдруг сказала:

– Я дружу с Любовью Евгеньевной Белозерской – второй женой Булгакова… – И далее поведала невероятное: – Михаил Афанасьевич умер не своей смертью, его погубила средневековая аптека, а проще говоря, метко названный народной молвой еще не одну сотню лет назад «наследственный порошок». То ли это была аква-тоффана (мышьяк), то ли – сулема…

Ира познакомила меня с Любовью Евгеньевной Белозерской, а та передала мне на память локон волос Булгакова, а я договорился с физиками-ядерщиками из государственного научного центра (ГНЦ) о проведении тест-исследований с помощью нейтронно-активационного метода. Снятие характеристик, их анализ, совместно с хронологией течения болезни Булгакова – все это дало бы четкий ответ: был ли отравлен великий русский писатель, а слухи или недомолвки оказались бы просто досужими вымыслами. Иными словами, удалось бы фактически доказать преступление века, когда в сентябрьский приезд в Ленинград в 1939 году писателя и драматурга Булгакова настигли препараты из средневековой аптеки в том самом полюбившемся Булгакову «чудесном номере 430» (мансардная комната) гостиницы «Астория». Отсюда есть пошла болезнь великого русского писателя, которая и завершилась через полгода смертью.

Далее, занимаясь расследованием тайны смерти писателя, я наткнулся на исследование профессора медицины Леонида Ивановича Дворецкого. Судя по обширному эпикризу, Михаилу Афанасьевичу Булгакову с едой и питьем дозированно вводились лекарственные препараты, приведшие к хронической почечной недостаточности (ХПН) и, наконец, к уремии – отравлению организма и смерти. Причем тот круг потенциальных вельможных персон, кто выдал «ордер на убийство» и ритуально уничтожал писателя, не ограничился одним человеком. Сразу скажем: Сталин тут ни при чем. Здесь наверняка сработала система в лице «коллективного Сальери», который убедил власти предержащие в одном и главном: Булгаков – скрытый враг советской власти, а с врагом разговор короток: таковых просто уничтожают…

Итак, неожиданно открывшиеся обстоятельства смерти великого русского писателя Михаила Афанасьевича Булгакова побудили исследователей – и меня в том числе – возвратиться к документам, фактам и свидетельствам современников того далекого 1940 года для того, чтобы приблизиться к правде. Действительно ли насильственная смерть великого советского русского писателя имела место быть?..

Вторая знаковая встреча произошла в Ленинграде, на Невском проспекте. Мне нужно было попасть на выставку, приуроченную к 100-летию со дня рождения М. А. Булгакова, размещенную неофициальным образом под эгидой Эрмитажа.

От гостиницы «Астория» до Эрмитажа было рукой подать.

Когда я свернул от памятника Екатерине Великой на Невский проспект, то лицом к лицу столкнулся с Гаральдом Яковлевичем Люстерником.

– Ба! Какая встреча! – вскричал тот. – Вы как здесь?

– Гаральд Яковлевич, честь имею! – с радостью произнес я. – А вы по какому поводу здесь?