Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя

Напряжение зимней кампании 1941 — 1942 годов вконец измотало Шапошникова. Как свидетельствовал работавший под его руководством С.М. Штеменко: «Основная тяжесть руководства Генштабом лежала на плечах Бориса Михайловича Шапошникова. Несмотря на тяжелую болезнь, он успевал выполнять всю необходимую работу в Генштабе и к тому же не малую роль играл в Ставке. Сердце сжималось всякий раз, когда мы видели своего начальника: он непривычно ссутулился, покашливал, но никогда не жаловался. А его умение сохранять выдержку, обходительность просто поражало. Первым помощником Б.М. Шапошникова по должности и значению был начальник нашего Оперативного управления А.М. Василевский, ему под стать: знающий, решительный, доброжелательный».

Как выяснилось позже, Гитлер в директиве № 41 от 5 апреля 1942 года поставил перед своими войсками цель: «В первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти Кавказский хребет».

Об этой директиве, к сожалению, наше Верховное Главнокомандование не узнало. Поэтому соображения Шапошникова о возможности именно такого сценария немецкого наступления не были сочтены убедительными. Иосиф Виссарионович понадеялся на свой стратегический талант... По справедливому заключению Штеменко: «От ошибочного прогноза Ставки относительно главного удара противника логически потянулась нить к недооценке южного направления. Здесь не были размещены резервы Ставки — основное сред-

382

ство влияния стратегического руководства на ход важных операций. Не были и проработаны варианты наших действий на случай резкого изменения обстановки. В свою очередь недооценка роли южного направления повлекла за собой терпимость к промахам командования Юго-Западного и отчасти Южного фронтов».

Общий ход летней кампании 1942 года, по-видимому, замыс-ливался нашим Главнокомандующим «не по Шапошникову». Предполагалось держать крупные силы в центре обороны, чтобы защитить Москву, нанеся при этом три опережающих удара по врагу на северо-западе (чтобы деблокировать в конечном счете Ленинград), в Крыму, где мы существенно превосходили противника в людях и технике, а также на южном украинском направлении, где уже хорошо проявили себя армии Тимошенко.

Увы, все три удара не только не достигли желаемых целей, но и привели, особенно на юге, к нашим крупным поражениям. При этом с самой скверной стороны проявили себя представители Ставки Л.З. Мехлис и Н.С. Хрущев. (Но если первого наказали, понизив в должности, то второму удалось выйти сухим из воды, хотя он за свои оптимистические реляции, определившие в немалой степени разгром наших войск, заслуживал суровой кары.)

Тогда же, весной 1942 года, в Генеральном штабе произошла смена власти. Вот как об этом вспоминал А.М. Василевский: «В конце первой декады мая я в связи с болезнью Б.М. Шапошникова вернулся, по приказу Ставки, в Москву. 11 мая на меня было возложено временное исполнение обязанностей начальника Генерального штаба. В это время усложнилась обстановка в Крыму. 8 мая немецко-фашистские войска нанесли удар на Керченском полуострове вдоль побережья Черного моря, прорвали оборону в полосе 44-й армии и вклинились в глубину на расстояние до восьми километров».

Странно выглядит «смещение» Шапошникова. Конечно, не исключена указанная версия — по болезни. Однако и до этого здоровье маршала оставляло желать лучшего, а он не покидал свой пост. У него же были помощники, на которых можно было переложить основной груз работ, оставив за собой общее руководство. Наступала решающая пора реализации намеченных планов, а начальника Генерального штаба заменяют! Неспроста...

Предположим, таков был хитрый ход: убедить противника, будто вместо оборонной стратегии, приверженцем которой был Борис Михайлович, замышляется решительное наступление по всему фронту. Но вряд ли немцы были столь наивны и так плохо

383

информированы, чтобы поверить в возможность такой гигантской операции Красной Армии.

Остается, как мне представляется, наиболее правдоподобное объяснение: Борис Михайлович, видя безуспешность своих попыток изменить мнение Сталина по поводу намеченной кампании, попросил у него разрешения оставить Генштаб на попечение своего талантливого ученика, сославшись на плохое самочувствие. Иосиф Виссарионович, понимая подтекст просьбы, согласился с ним, обязав тем не менее оставаться советником и членом ГКО.