Сергей Миров - Это «Секрет»? Игра в «Битлз»

Непосредственное начало этой истории я, пожалуй, опущу.

Долго соображал, как бы его описать, чтобы и смешно было, и допустимо для печати, но так и не придумал… Давайте так: на группу была приобретена видеокамера Panasonic NV-M9, на тот момент предельно крутая и суперсовременная. Естественно, для ее покупки был выдуман самый что ни на есть объективный предлог: мол, нужно снимать собственные выступления, чтобы потом вместе отсматривать и проводить работу над ошибками.

Все бы это правильно, только… Знаменитый американский фельетонист Арт Бухвальд, который много лет вел авторскую колонку в International Herald Tribune, в конце 70-х написал: «Давайте признаемся хотя бы сами себе в том, что домашнее видео мы изобрели с единственной целью – смотреть по ночам порнуху!»

Ну, а почему только смотреть, если ради дружеского прикола можно… и самим… чего-нибудь замутить?

В общем, при вылете из Свердловска (ныне Екатеринбург) секреты сидят в накопителе и ждут посадки в самолет.

Кстати, хорошее слово «накопитель», правда? Официальный термин советского времени, между прочим. Так называлась зона в зданиях аэропортов, расположенная между паспортным контролем, совмещенным с пунктом личного досмотра, и выходом на летное поле или к специальному автобусу. Нередко там не было ни туалетов, ни достаточного количества кресел для сидения, ну а уж о количестве времени, в течение которого там беспричинно приходилось томиться, я и не говорю.

Мы обычно называли этот «накопитель» отстойником, что абсолютно точно выражало отношение аэрофлотовских властей к серой человеческой массе.

Ну и, значит, сидит народ в бессрочном ожидании, зевает, протирая сонные после бурной ночи глаза. Читать? Да вы с ума сошли… Нечем, нечем пока!

И тут Фома неожиданно оживляется и произносит:

– Ребцы, а у кого камера, а? Дайте позырить, чего мы там вчера наснимали!

Сопровождаемая нехорошими ухмылками, камера вылезает из чемодана и занимает удобное место на плече у Фомы. Напоминаю, что в те времена жидкокристаллического дисплея и в помине не было, так что все отснятое можно было увидеть только в глазок.

И вот сидит артист Николай Фоменко, упершись в глазок видеокамеры, второй глаз, конечно же, закрыт, утробно и животно тыкает, довольный увиденным зрелищем… Как вдруг ощущает на своем плече тяжкую длань закона:

– Гражданин! Здесь режимный объект, снимать категорически запрещается! Давайте пройдемте!

Ага… Бдительные дежурные уже успели сообщить в службу режима, и сейчас над Фомой стоят два вертухая в военной форме и пограничных фуражках:

– Пройдемте, вам говорят! Сейчас посмотрим, что вы тут наснимали и зачем!

– Да я… – Фома хочет сказать, что он ничего не снимал, а только смотрел, как вдруг понимает, что это еще хуже. Какая там у нас статья за производство порнографии, сколько лет и на какой зоне?

Остальные это тоже прекрасно осознают: тюрьма грозит всем присутствующим, ибо никто вчера без дела не оставался, все после пьянки отметились – кто осветителем, кто оператором, кто режиссером… А кто и главным героем!

Мура:

– Серега, я раньше никогда не видел, чтобы Натаныч растерялся. Представляешь! НАТАНЫЧ РАСТЕРЯЛСЯ! Вот просто – стоит и молчит, глазами хлопает и совершенно не знает, что тут делать! Ведь это же полные кранты всем, и всему делу!.. И тут – Фома! Вот, уважаю, уважаю за это!

Пауза длится всего несколько секунд. Артист Николай Фоменко делает удивленные глаза и невозмутимо встает:

– Ой, тут нельзя снимать, да? Простите, я не заметил таблички. Конечно, жалко, но – что поделаешь, сам виноват, понимаю. Придется засветить, – открывает камеру и достает кассету, крутя ее в руках, – вот, смотрите. Вся съемка пропала…

Патруль профессиональных любителей Родины переглядывается, еще раз смотрит на кассету, потом опять на Фому, и произносит сакраментальное:

– Вот видите, гражданин, всегда нужно соблюдать. И больше тут нам не нарушайте, – козыряет Фоме и уходит восвояси (интересно, какие у них «свояси»?).

И тут самое главное в голос не заржать! Весь «Секрет», прикрыв ладонями рты, сдерживает безумный хохот, а сторонние пассажиры смотрят на Фому – кто с сочувствием, а кто и с подозрением…

Натаныч вытирает холодный пот со лба и пожимает Фоме руку:

– Браво. Молодец. Уважаю.

Но только на этом история не закончилась. Прилетев в Москву и остановившись в ставшей уже родной гостинице «Космос», Забл, только войдя в номер, сразу перемотал кассету на начало, поставил камеру на подоконник и включил на «запись». И только после этих нехитрых манипуляций пошел на любимый «шведский стол», от греха подальше.