Михаил Дмитриев - У тихой Серебрянки

Сказал и покатил свою тачку.

— Погоди, парень! Ты помог бы нам: покажи, где гитлеровцы пьянствуют.

Подросток кивнул головой: мол, коль надо, так надо.

Тачку спрятали в кустарнике, а сами пошли в молодой сосняк, где вповалку прямо на земле спали партизаны. Минут через десять подросток уже вел их в Борхов. Вскоре партизаны оказались возле огородов. Напротив одной усадьбы подросток остановился, сказал:

— Вот в этом доме…

До него было метров сто пятьдесят. На просторном дворе стояло четыре велосипеда, прислоненные к забору.

— Ну, спасибо тебе! Бывай здоров! — Лазарев отпустил подростка.

И только тогда, когда партизаны ринулись через плетень и под ногами запылил мягкий картофельный участок, он вспомнил, что так и не спросил имя этого юного проводника. Но было уже поздно.

На крыльце дома бургомистра вдруг появилась женщина, глянула в огород и, прижав руки к груди, бросилась в дом. До двора оставалось не более полусотни метров, когда на крыльцо выскочил гитлеровец и тут же выстрелил раз, затем — второй. Лазарев схватился за руку и присел.

— Скобелев, Журавлев! Заходите с улицы! — приказал командир группы, опасаясь, что враги могут уйти через окна.

И вот по всем окнам и двери застрочили автоматы, ударили из СВТ.

А когда все смолкло, на полу в доме бургомистра валялось пять трупов: четверо в черной форме и пятый в штатском — сам хозяин.

Две недели октября ушло на усиленную разведку и налаживание связей с деревнями и поселками, которые прилегают к шоссе. Дело в том, что какие-то войска остановились во всех населенных пунктах от Довска до Рогачева. Что это за части, с какой целью они вдруг здесь остановились? На отдых ли?

Подбором связных и разведчиков занялись главным образом Дикан, Трубачев, Антонов, Белых и Будников. Им помогали Журавлев, Михунов, Савченко. Не остались в стороне от этого важного дела подпольщики коммунисты и комсомольцы. Мы то подсказывали кандидатуры, то сами шли на связь с верными людьми, давали им задания, то проверяли с помощью хорошо знакомых тех, кому уже дали поручение партизаны.

Дикан через Скобелева поручил мне уточнить, можно ли доверять Марии Степановне Нестеренко — жительнице деревни Хвощ. Комиссар случайно встретился с ней в лесу, разговорился о житье-бытье. И она рассказала, что гитлеровцы взяли на учет весь скот, даже кур. Подсчитали, сколько молока должна дать корова, сколько снести курица яиц.

— Все это — в их ненасытную глотку: и сало, и яйца, и молоко, и зерно, и грибы, и ягоды. А теперь вот что выдумали: подавай им лекарственные травы, полушубки и валенки сними и положи. Солому, сено, дрова вези и сам иди работай на них, — Мария Степановна всердцах сплюнула. — И все дай, дай, дай. А не то автоматом в грудь тычат, к стенке ставят.

— Ну а если подумать и не дать им ничего, а? Кроме вот этого… — Дикан сложил известным образом пальцы.

— Думали. Как же не думать? Хоть и грозятся, да двум смертям не бывать, одной не миновать… Вот и прячем все в землю. Выроем яму, досками да соломой обставим — и туда. А если что силой заставят, то для вида кое-что даем. Вчера вот вместо сена осоки завезли.

Дикан сказал, что правильно делают в Хвоще: пусть голодают оккупанты, пусть болотную осоку жрут их кони. А вот партизанам надо помогать.

— Да мы рады всей деревней кормить вас, наши родненькие, обмывать, одевать.

— Спасибо, Мария Степановна! Но сейчас нам не пища и одежда нужна, а верные люди, которые могли бы жизнью рисковать. Ну, скажем, сходить в соседнюю деревню, а то и в самые Журавичи, разузнать все, что требуется. На мужчину обратят внимание, а женщина или подросток везде пройдет.

— Да я готова хоть сейчас. Риск? Так сейчас везде рискуешь: война… У меня на фронте братья воюют, вот им и подмога от меня. Вдруг того вы убьете, который на фронте мог бы убить моих… Так что вы не сомневайтесь. Ежели не сама пойду, так найду, кого послать, а что надо — сделаем!

Мария Степановна пошла в Довск разузнать, что за часть остановилась там, какое у нее вооружение, какие машины, в какую форму одеты солдаты и офицеры, что они предпринимают. А я отправился в Хвощ проверить, можно ли полностью доверять ей. Мои хорошие знакомые Серафима и Иван Ковалевы сказали: можно, это честная советская женщина.

Так и стала партизанской связной Мария Степановна Нестеренко. А потом и мужа — Федора Степановича — вовлекла в эту опасную работу.

По рекомендации Сверженской и Серебрянской партийных организаций партизанскими связными стали старая учительница коммунист Феодора Тимофеевна Маркова, беспартийный Онуфрий Федорович Шаройко и его дочери Наталья и Елена, семья Кудрицких — Мария, Иван, их дети, семья Татьяны Федоровны Корниенко, моя и многие другие.