Грэг Стейнметц - Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил

Город подчинялся епископу – так было в одиннадцатом столетии, когда европейская экономика начала возрождаться после «темных веков» и торговцы принялись строить лавки неподалеку от епископского дворца. Чем больше их становилось, тем сильнее эти люди негодовали на епископа, который указывал, что и как им делать, и в итоге прогнали его в близлежащий замок. Аугсбург стал вольным городом, где жители сами распоряжались собственными делами и подчинялись лишь далекому и не желавшему обращать внимание на подобные мелочи императору. В 1348 году на Европу обрушилась «Черная смерть», погубившая минимум одного из каждых трех европейцев; чудесным образом эта эпидемия обошла Аугсбург. Столь удачное стечение обстоятельств позволило Аугсбургу и другим городам Южной Германии заменить обескровленную чумой Италию в качестве центра европейской текстильной промышленности.

Когда Ганс Фуггер подошел к городским воротам Аугсбурга и впервые увидел башни крепостной стены, он наверняка подумал, что горожане занимаются исключительно производством тканей – и ничем больше. Повсюду, куда ни посмотри, виднелись деревянные стойки, на которых сушились полотна после отбеливания. А за воротами его наверняка поразила многочисленность священников. Да, епископ бежал из города, но в Аугсбурге имелось девять церквей. Францисканцы, августинцы, бенедиктинцы и кармелиты встречались всюду, в том числе в трактирах и борделях. Ганс, вне сомнения, также отметил скопище нищих. Богачи, проживавшие под золочеными крышами особняков на возвышенности в центре города, обладали девятью десятыми богатств Аугсбурга и располагали всей полнотой политической власти. Они считали нищенство занятием неприглядным – и опасным – и приняли закон, запрещавший нищим находиться в городе. Но когда утром городские ворота открывались и крестьяне из сельской глубинки шли потоком внутрь, чтобы заработать несколько монет подметанием улиц или ощипыванием кур, стражники были не в состоянии разобраться, кто есть кто. Так нищие вновь оказывались внутри стен.

Гансу пришлось отметиться в магистрате. Для этого ему следовало назвать писцу свое имя. Немцы использовали латынь в официальных документах, так что писец не сразу сообразил, как надлежащим образом зафиксировать фамилию «Фуггер». Он записал ее на слух, получилось «Фукер». Запись, которую можно увидеть сегодня в городских архивах, гласит: «Fucker Advenit», то есть «Фуггер прибыл». Историки эпохи обожают этот исторический анекдот [4] Автор обыгрывает идентичность написания фамилии и бранного слова из англо-американского обсценного лексикона; самый «мягкий» перевод слова Fucker во втором случае – «мерзавец». .

Ганс добился успеха и вскоре обрел достаточно денег, чтобы поручить ткачество другим. Сам он занялся оптовой торговлей, покупал изделия ткачей и продавал их на ярмарках. Он породил семейную традицию выгодных браков, женившись на Кларе Видольф, дочери главы гильдии ткачей. Последние были наиболее могущественной коммерческой группировкой в городе. Они показали зубы в 1478 году, когда настояли на казни бургомистра, симпатизировавшего беднякам. После смерти Клары Ганс женился на дочери другого «босса» гильдии. Эта женщина, Элизабет Гфаттерман, обладала изумительными деловыми способностями. Она взвалила на себя семейный бизнес после смерти Ганса и руководила делом на протяжении двадцати восьми лет. Интересно представить, каких успехов она могла бы добиться, предоставь ей общество справедливый шанс. Женщины в ту пору не имели никаких политических прав и воспринимались как юридическая собственность родителей или мужей. Если они занимались бизнесом без мужа, то им приходилось делать это через подставных лиц. Несмотря на все препятствия, Гфаттерман удавалось договариваться с поставщиками, убеждать клиентов и находить средства для инвестиций в недвижимость, одновременно воспитывая детей. Она проследила за тем, чтобы двое ее сыновей, Андреас и Якоб-старший, получили соответствующее образование и могли занять ее место. Не желая разделять наследство, она не пожелала снова выходить замуж. К моменту кончины Элизабет была одной из крупнейших налогоплательщиц Аугсбурга.

Город тогда чеканил собственные монеты, и другой дед Фуггера, Франц Базингер, управлял монетным двором. Он разбогател, присматривая за тем, как работники наполняют формы расплавленным серебром и отливают монеты. Якоб-старший женился на дочери Базингера Барбаре. Спустя всего несколько месяцев после свадьбы власти поймали Базингера на недоливе серебра в монеты – кое-где это считалось тягчайшим преступлением – и заключили в тюрьму. Якоб-старший помог тестю выплатить долги и освободиться. Базингер не терял времени даром. Едва выйдя из тюрьмы, он бежал в Австрию и, вопреки своему криминальному прошлому, стал начальником монетного двора в Галле, городке неподалеку от Инсбрука, столицы Тироля.