Маргарет Тэтчер - Искусство управления государством - Стратегии для меняющегося мира

Сильную неприязнь к Цезарю, Габсбургам и представителям Великобритании питали все, кто завидовал их могуществу: такова общая судьба сильных мира сего. Америке же, напротив, до недавнего времени удавалось избегать подобной участи. Объясняется это тем, что за пределами своего полушария у нее не было никаких территориальных притязаний. На самом деле потенциал Америки до сегодняшнего дня всегда превышал ее реальную власть.

Соединенные Штаты, как и приличествует величайшей демократической стране мира, – воитель поневоле. В две мировые войны XX века эта страна вступила последней. Даже во времена холодной войны Америка, что иногда упускают из виду, долгое время не опускалась до агрессивного антисоветизма. Концепция сдерживания (оказавшая на внешнюю политику Америки тех лет большее влияние, чем что-либо другое), которая лежала в основе оборонительной доктрины, предполагала не отбрасывание коммунизма, а предотвращение его расползания по всему миру. Именно этим и было обусловлено доброжелательное к ней отношение.

Однако в последнее время американцы были вынуждены гораздо серьезнее взглянуть на ту враждебность, которая исходит от влиятельных сил за пределами ее границ. Противников Америки не связывает, по крайней мере в настоящее время, ничто, кроме ненависти. Более умеренные или более осмотрительные среди них, к которым следует отнести некоторые страны континентальной Европы (особенно Францию), Россию и Китай, выражают свое неприятие статуса Америки в терминах альтернативной доктрины «мультиполярности». Так, президент Франции Жак Ширак выдвинул новую идею «коллективной власти», призванной обуздать власть Америки, а премьер-министр Лионель Жоспен посетовал на то, что «Соединенные Штаты нередко действуют в одностороннем порядке и с трудом справляются с той ролью, которая им отводится, т. е. ролью организатора международного сообщества» [37] Процитировано Джеффри Гедмином в The Weekly Standard , 29 March 1999. . Такой язык особенно обожает Пекин. В апреле 1997 года тогдашний президент России Борис Ельцин и председатель КНР Цзян Цземинь договорились о китайско-российском «стратегическом партнерстве», нацеленном против того, кто будет «подталкивать мир к однополярному устройству». Через месяц французский президент – «всегда к вашим услугам» – согласился с принимавшей его китайской стороной в том, что существует необходимость установления международного порядка с «другими центрами помимо Соединенных Штатов» [38] Процитировано Йозефом Йоффе в статье «Как это делает Америка», Foreign Affairs , September-October 1997. . А совсем недавно премьер-министр Швеции, выступивший в роли хозяина сумбурного европейско-американского саммита в Гетеборге, стал расхваливать Европейский союз «как один из немногих институтов, который способен составить противовес американскому мировому господству» [39] New York Times , 15 June 2001. .

Угрозы в адрес Америки со стороны поборников исламской революции значительно отличаются по своему тону и смыслу от ворчания брюзгливых государственных деятелей. Задолго до 11 сентября 2001 года вождь исламских террористов Усама бен Ладен совершенно недвусмысленно заявил о своих (и не только своих) целях:

Мы говорим, что наступит черный день для Америки и конец Соединенных Штатов в том виде, в каком они существуют сейчас. Они распадутся на отдельные государства, и уберутся с нашей земли, и заберут тела своих сыновей обратно в Америку с Божьей помощью [40] Интервью с Джоном Миллером в ABC News, воспроизведено в журнале Middle East Quarterly , December 1998. .

Бен Ладен и его сообщники уже тогда заходили слишком далеко в своих планах.

Перед лицом такого враждебного отношения у любой великой державы появляются два соблазна. Во-первых, это изоляционизм, о котором было немало разговоров. И в самом деле, судя по высказываниям в отношении Америки, может вполне показаться, что мосты уже разведены. Президент Клинтон, к примеру, усматривал «новый изоляционизм» в принятом в октябре 1999 года (и совершенно справедливом) решении сената, направленном против договора о запрете испытаний ядерного оружия. Это было частью более широкой кампании, направленной на то, чтобы убедить избирателей в недостаточной приверженности Республиканской партии мировой роли Америки. Именно в этом контексте следует рассматривать и случай, когда подавляющее большинство демократов в Конгрессе проголосовало против войны в Персидском заливе в 1991 году. Очень важным было и решение собственной партии Клинтона в Конгрессе, лишившее его полномочий на ведение переговоров по торговым соглашениям. Президент Джордж Уокер Буш, со своей стороны, предложил в ходе избирательной кампании подход к американской внешней политике и обеспечению безопасности, названный им «истинно американским интернационализмом», который предусматривал «реализм в служении американским идеалам». Он торжественно заявил, что «Америка по осознанному выбору и волей судьбы будет поддерживать распространение политической свободы – и считать наивысшей для себя наградой расширение демократии». В этом нет и следа изоляционизма. Как, впрочем, его нет и в действиях новой администрации, которая подтвердила свое обязательство защищать Европу, предложила расширить НАТО вплоть до включения в его состав балтийских государств, сделала попытку установить новые прагматические взаимоотношения с Россией, а также выступила с идеей создания гигантской зоны свободной торговли, охватывающей Северную и Южную Америку. Войне против терроризма президент Буш отдал колоссальные силы и проявил в ней незаурядные способности, создав международную коалицию, ориентированную на достижение американских целей.