Андрей Шадрин - Игры в лабиринте

Еще через какое-то время нас повезли в Екатеринбург сдавать вступительные экзамены и проходить медицинскую комиссию. Здоровье у меня хорошее, поэтому я не волновался. С экзаменами и зачетными мероприятиями по физподготовке я тоже справился успешно, как и мой друг Николай. Мы очень старались, были уверены в себе и не сомневались в успехе.

Все это время с нами была Людмила Николаевна. Когда мы сидели в коридоре в ожидании результатов, она без устали повторяла: «Все будет хорошо. Вы справитесь», словно успокаивая саму себя.

Наконец, дверь кабинета приемной комиссии открылась, и к нам вышла строгая интеллигентная женщина. Мы замерли. «Кто здесь самый высокий?» – вдруг спросила она. Я сразу же поднял руку. Впрочем, я действительно был выше всех собравшихся там ребят. Меня пригласили в кабинет. Оказалось, что нужно было всего-то повесить шторы. «Не достаем, да и возраст уже не тот по подоконникам скакать», – смеясь, объяснила она. Я не мог отказать и помог, а после, разочарованный, вернулся в коридор, и мы продолжили ждать.

Через некоторое время мимо нас в тот же кабинет зашел солидный мужчина. Пришедший с ним худой, хилый парнишка наших лет, возможно, его сын, остался ждать в коридоре, не смея присесть, хотя свободных мест было много. «Хлюпик, – пронеслось в голове. – Смотреть жалко». Вскоре мужчина вышел, и они ушли.

Начали вызывать ребят. Мы с еще бо́льшим волнением ждали своей очереди. Через час кроме нас в коридоре никого не осталось. Мы начали нервничать. Людмила Николаевна заглянула в кабинет и спросила, когда нас вызовут, на что ей без всяких объяснений ответили, что группу уже набрали, и ждать нет необходимости… У меня в голове в тот момент была одна мысль: тот мужчина договорился насчет своего сына, и парня взяли вместо кого-то из нас. Еще какое-то время мы оставались на месте в надежде, что это недоразумение, и все еще может измениться. «Должна же у них быть совесть. Не могут они с таким безразличием отнестись к нам», – в отчаянии думал я.

В какой-то момент я не выдержал и зашел в кабинет с просьбой еще раз проверить наши результаты. «Закрой дверь с той стороны!», – рявкнула сидевшая в кабинете женщина. Я вышел в коридор, сел и долго смотрел в одну точку, пока меня не одернула Людмила Николаевна. Мы поехали обратно в детдом.

По дороге в Дегтярск разговаривать не хотелось. Мне что-то говорили, но я ничего не слышал и не понимал. Не помню, какие у меня тогда были мысли, и были ли они вообще. Но в памяти навсегда осталось ощущение бегущих по щекам слез. Обида, ужасная обида! Надежда на хорошее будущее, образ счастливой жизни растворялись. Казалось, что надо мной сгущались серые тучи.

Впереди пустота

Неделю после того случая я был сам не свой. Много думал, пытался найти объяснение произошедшему, но безрезультатно. Никто из взрослых тогда не предложил обсудить случившееся, хотя все знали, как я стремился в Суворовское училище. Никого не интересовало мое душевное состояние. Тогда родился еще один категоричный вывод: если жизнь так жестока ко мне и уже определила мою судьбу, если люди настолько несправедливые и алчные, то и мне нужно стать жестоким по отношению к миру. Я больше не буду пытаться принести пользу обществу и позволять себе проявлять мягкость характера 1 1 Комментарий психолога . Не всегда взрослые – родители и учителя – осознают, насколько ребенку важно и нужно общение, особенно в моменты взросления, когда он впервые переживает неудачу, разочарование, боль, сталкивается с предательством, что-то или кого-то теряет. Важно не обделять вниманием ребенка в эти моменты, выслушать его и попытаться понять, объяснить, почему в жизни происходят те или иные вещи, ответить на его вопросы, подсказать, что можно предпринять, в каком направлении мыслить и как действовать. Минута внимания, добрая улыбка, слова поддержки могут вдохновить взрослеющую душу, не дадут отчаяться. .

Я понимал, что думать так неправильно, что такая позиция обрекает меня на ненависть к себе и душевное одиночество, но остановиться не мог. Я стал равнодушен к чувствам и переживаниям людей. Видя боль другого человека, резал по живому и уже не способен был испытать эту боль сам. Я судил людей, про себя выносил им безжалостные приговоры, видел вокруг одних врагов и сам становился врагом для всех. Я перестал быть добрым.

У меня не было представления о том, как по-другому можно реагировать на ситуацию. Я впервые столкнулся с системой, бороться с которой было бессмысленно, и ощутил, что это такое, когда тебя отвергает общество. Было обидно из-за того, что мне не дали шанса 2 2 Комментарий психолога . В момент жизненного выбора люди поступают по одному из двух сценариев: 1. исполняют роль жертвы, изгоя, идут путем тотального разрушения себя и своей жизни; 2. ставят перед собой цель пройти непростой жизненный путь и стать личностью, не сломаться и окрепнуть духом. Из второй категории, как правило, получаются великие люди, которые вносят весомый вклад в развитие общества. В сложной ситуации они интуитивно стремятся найти наилучший выход и, несмотря на сложности, находят его. Ценою собственных потерь они открывают свои внутренние ресурсы, чтобы в будущем передать опыт решения жизненных задач другим людям. Первая категория детдомовских (и не только) детей предпочитает метаться, теряет энергию и ощущает полное бессилие, когда нужно совершить реальные действия. Система только способствует такому поведению. .