Анатолий Недбайло - В гвардейской семье

— Спасибо за все!

Благодарил его и за науку, и за щедрость души.

Потом ушел в степь, теплую, звонкую, пахнущую разнотравьем, лег на спину и размечтался. Смотрел в

бездонную глубину сине-голубого океана, где тихо плыли облака.

* * *

...Зримое и воображаемое, прошлое и настоящее переплелось во мне. И я... успокоился, пришел в себя. И

только Нужный был сейчас для меня человеком, чья фамилия очень соответствовала моменту. Разве не

мог бы Бикбулатов быть таким же? — думал я.

— Толька! Бесов сын! А я уже с ног сбился — никак тебя не найду!..

Это Игорь. Стоит надо мной, улыбается:

— Поздравляю тебя с боевым крещением! — толкает он меня в бок, жмет руку. — Сам знаю, как трудно

в первом. [29] .. Испытал!.. А ты здорово посадил своего «Ильюшу»!..

— Ладно, хоть ты не подстрекай! — огрызнулся я, сожалея о том, что моим воспоминаниям пришел

конец.

— Да ты не сердись! Всякое в нашем деле случается... Пошли, довольно валяться!

Подхожу к стоянке, ищу свой самолет. Машину Игоря вижу, но рядом — пустое место. Сердце сжалось: здесь должен стоять мой штурмовик под номером «32». Но самолета нет!.. Антон Малюк о чем-то

беседует со своим коллегой — воздушным стрелком, летающим с Калитиным.

Игорь подозвал их и вдруг взволнованно произнес:

— Братцы, пусть наша боевая дружба всегда и везде будет нерушима! На земле и в воздушном бою будем

стоять друг за друга!..

— Будем! — в один голос воскликнули мы. И четыре руки соединились, утверждая нерушимость этой

клятвы.

2.

— Пошли на танцы! — предложил мне Игорь, когда мы выходили из столовой после ужина. — Надо, братец, встряхнуться: а то все бой да о бое!.. А девчата какие в нашем полку есть! — явно подзадоривая

меня, хитро улыбнулся он.

— Да я уже не помню, когда танцевал...

Молодость берет свое: за день измотаешься так, что буквально валишься с ног, а вечером, глядишь, —

куда и усталость девалась.

Когда мы подходили к длинному, пожалуй, самому просторному из всех уцелевших в этом селе дому, я

вздрогнул, услышав мягкие, бархатные переливы баяна. Играли тот же вальс, который полюбился мне в

Изюме, — светлый, чарующий. Звуки ласково касаются сердца, тревожат его, волнуют, радуют, напоминая о жизни, которую называют довоенной.

Сейчас этот вальс звучал в полутемном зале Барилокрепинского сельского клуба. Он тоже, как и все мы, воевал, звал на подвиг во имя победы. Видавший виды баян наполнял помещение то грустной, то

мажорной мелодией, [30] и этим мужественным людям, сегодня смотревшим смерти в глаза, он пел о

человеческой нежности, о жизни, о любви.

Среди танцующих много девушек: часть из них одета в военную форму, остальные — в цветастых

платьях. Это — местные.

Кружатся пары... Техник звена лейтенант Сорокин сидит у стены на стуле и, мечтательно полузакрыв

глаза, играет.

Игорь тянет меня за руку:

— Погляди направо — какие девушки!..

— Я ведь ни с кем из «их не знаком.

— Пригласи на танец и познакомишься.

— Да я ведь говорил тебе: танцую неважно.

Игорь захохотал:

— А что тут мудреного? Переставлять ноги в такт музыке!..

Я медленно пересек зал, направляясь в дальний угол, где стояла группа девушек в военной форме. И

вдруг. . Да, это была она — Катя Илюшина. Гимнастерка аккуратно выглажена. Сапоги начищены до

блеска. Стройная, подтянутая. Направился к ней... Но... опоздал. Не видя меня, к Кате подскочил Игорь, галантно поклонился, сказав при этом:

— Разрешите?..

А за его спиной — я с растерянной физиономией. Девушка окинула обоих взглядом и, секунду

поколебавшись, протянула руку Игорю. Мне же она улыбнулась тепло и искренне. Затерявшись в толпе, я

ревнивым взглядом наблюдал за Игорем и Катей. Потом побрел к выходу — и ушел.

Утром Игорь допытывался:

— Ты почему это сбежал? Хотел тебя познакомить с Катюшей, а ты исчез... Знаешь, как ее фамилия?

Илюшина. Спросил, не дочь ли она конструктора наших самолетов? Нет, говорит...

Игорь сыпал словами. А я молчал.

...После завтрака мы с Игорем отправились на разбор. Майор Ляховский подробно проанализировал

операцию, выполнявшуюся всем полком.

Ко мне подсел Николай Тараканов.

— Что, как туча, сидишь? — спросил, словно вчера ничего и не случилось. — С боевым крещением

тебя!.. [31]

«Бик» — мой ученик. Я его поставил на ноги, а теперь он тебя учит и воспитывает. Радуйся, что к такому

командиру попал...

Я удивился: значит, Тараканову ничего не известно о том, что произошло между нами? Выходит, Бикбулатов ни единым словом не обмолвился о моем позоре... Мне, виновнику, прямо выложил все, что