Иван Спирин: Записки военного летчика

Советский народ по праву гордится своим воздушным флотом - передовым в мире. Он крепко любит своих бесстрашных соколов, и советские летчики дорожат его любовью.

Невольно улыбаешься, оглядываясь назад и вспоминая полеты Васильева, Уточкина, Нестерова и других пионеров авиации. Наши летающие «гробы» периода гражданской войны, наши «дальние» полеты в 100 километров, - как далеко все это и как все это недавно было! Ведь прошло совсем немного лет, а от утлых, немощных, слабеньких, с позволения сказать, самолетов мы дошли до мощных быстроходных, высотных советских гигантов.

И хочется запечатлеть пройденное, чтобы знали все, и особенно наша молодежь, об этой гигантской стройке большевиков, о том, с чего советский воздушный флот начинал свой путь. Поэтому я и решил опубликовать свои краткие записки. Они не окончены. Они будут продолжены - мной или не мной, - это все равно.

Советский воздушный флот таит в себе огромные возможности. Новые большие дела вершат и свершат советские люди, советские летчики. И еще много блестящих страниц впишут сталинские соколы в золотую книгу побед Советского Союза. [8]

На фронте

Осенью 1919 года в расположение наших авиационных частей повадился летать английский самолет ДН-9. По тому времени это была одна из лучших машин. «Визиты» английского самолета носили своеобразный характер. Он прилетал, повидимому, откуда-то издалека. Шел с невероятной для тех дней скоростью - 150-160 километров. Стояла превосходная погода. Летчик ДН-9 умело пользовался ею. Прилетал регулярно каждое утро. Делал разведку. Сбрасывал запас бомб. И безнаказанно уходил обратно.

Регулярность и методичность врага бесили. Но мы не знали, что сделать. Наши самолеты по сравнению с ДН-9 выглядели настолько немощными, что и думать было нечего о том, чтобы подловить иностранца в воздухе.

Все же мысль рассчитаться с дерзким противником не покидала наших летчиков. Мы установили специальные вахты. Дежурили в воздухе. Лелеяли надежду подкараулить англичанина где-либо в стороне от нашего аэродрома. Особенно настойчивым и упорным был летчик Лукашев. Он по целым суткам не расставался со своим стареньким, потрепанным «Ньюпором». Даже спал не в палатке, а возле своего «сокровища». Сам заклеивал полотном продырявленные пулями и снарядами крылья, готовя машину к долгожданной воздушной схватке. Маленький, коренастый, быстрый в движениях, непреклонный в решениях, он был увлечен предстоящим боем. Товарищи предупреждали его:

- Смотри, Павел Семенович! Не зарывайся. Ведь у англичанина машина - настоящий аэроплан. А у тебя… Не догонишь ты его. [9]

- А все-таки я его собью, - упрямо твердил Лукашев.

Обнаглевший неприятель все с той же методичностью каждое утро неожиданно появлялся над нашим аэродромом, сбрасывал бомбы и, демонстративно сделав круг, поворачивал обратно. Мы уже начали было привыкать к этим «визитам» и каждое утро, в одни и те же часы, ожидали ДН-9.

Как- то с полосы фронта пост воздушного наблюдения сообщил: «Летит!».

Лукашев засуетился и быстро поднялся в воздух, чтобы встретить врага при подходе к аэродрому. Вот показался и англичанин. Он заметил «Ньюпор» Лукашева, идущий навстречу. Мы ожидали боя. Лукашев храбро шел на сближение. Англичанин мгновение помедлил, потом вдруг резко повернул влево и дал полный газ.

- Удирает, - возбужденно закричали на аэродроме.

Лукашев погнался за противником, уклонившимся от боя. Но класс английской машины того времени дал себя знать. С земли была видна резкая разница в скоростях. Лукашев выжимал все то, что мог дать его самолетишка. А противник легко и свободно уходил от него. Через полчаса наш самолет вернулся.

- Не догнал, - с досадой буркнул Лукашев и презрительно сплюнул в сторону своего «Ныопора».

Лукашев был зол. Злились все. Тем не менее, после этого случая «визиты» англичанина прекратились.

В те дни, когда в огне и буре гражданской войны создавалась советская авиация, самолет Лукашева не был исключением. Белогвардейцы и интервенты располагали машинами, представлявшими последнее слово техники, наши же летчики были вынуждены довольствоваться самолетами, оставшимися от царской армии.

О, эти самолеты! Не зря за ними укоренилось выразительное и лаконичное прозвище «гробы».

Старые, ненадежные конструкции, слабенькие моторы, ничтожная грузоподъемность. Высотность - две-три тысячи метров. Предельная скорость - 100 километров. Радиус действия - 100-200 километров. На борт можно было взять несколько мелких бомб весом по 8 килограммов. Никаких приспособлений для бомбежки не было. Сбрасывали бомбы, перегнувшись за борт. Корректировали [10] попадание на-глаз. В музеях бы стоять этим машинам, чтобы экскурсовод рассказывал: