Бенгт Даниельссон - Гоген в Полинезии

конечно, не раздумывая пошел навстречу столь праведному и благочестивому человеку.

Правда, цену он заломил безбожную - шестьсот пятьдесят франков. На счастье Гогена, он

мог позволить себе такой расход, и 27 сентября была подписана купчая 221. Проект составил

жандарм, который помимо блюстителя порядка, сборщика налогов, начальника тюрьмы,

капитана порта и руководителя общественных работ был еще и нотариусом.

Торопясь поскорее въехать в собственный дом, Гоген нанял двух лучших плотников

Атуоны - Тиоку и Кекелу, дав им в помощь столько людей, сколько они пожелали. Он не

скупился на красное вино, и за месяц они управились со строительством. Подвиг

немалый, если учесть, что речь шла о двухэтажном доме длиной в двенадцать и шириной

около шести метров, к тому же необычной конструкции 222. Правда, на Таити были

двухэтажные постройки - с железной крышей, дощатыми стенами и резными

балюстрадами. В отличие от них, уникальный дом Гогена представлял собой

продолговатое строение с крышей из пальмовых листьев и легкими стенами из

бамбуковой плетенки, опирающееся обоими концами на два деревянных куба. В этих

кубах размещались мастерская для резьбы по дереву и кухня; двери запирались на засов и

замок, чтобы уберечь от воров инструмент, утварь и прочие соблазнительные предметы.

Пространство между кухней и мастерской Гоген оставил неогороженным, получилась

отличная прохладная столовая. Единственный доживший до наших дней приятель Гогена,

коммивояжер Луи Греле (ему было двадцать два года, когда он впервые зашел в Атуоне к

художнику, чтобы предложить свой товар, главным образом коньяк и ликеры), не только

помог мне сделать приводимый рисунок, но и превосходно описал помещения второго

этажа: «Сюда, на высоту двух с половиной метров, поднимались по наружной лестнице,

установленной у торца. Сперва вы попадали в переднюю, где из мебели была только

шаткая деревянная кровать Гогена, которую он украсил, вырезав фигуры и листья... Тонкая

перегородка отделяла переднюю от мастерской, очень просторной, но из-за полного

беспорядка напоминающей захламленный чулан. Посреди комнаты стояла маленькая

фисгармония, мольберты он поставил у широкого окна в дальнем конце. У Гогена было

два шкафа с ящиками, но в них не поместилось все его имущество. И он развесил на

стенах полки из обыкновенных досок. Все драгоценное он, по примеру туземцев, хранил в

тяжелых сундуках с замками. На стенах висели репродукции картин и сорок пять

порнографических фотографий, купленных им в Порт-Саиде на пути из Франции в

Южные моря. Кроме фисгармонии, у него была мандолина и гитара, но играл он скверно.

Больше всего Гоген любил «Колыбельную» Шумана и «Грезы» Генделя» 223.

Прямо под торцовым окном мастерской Гоген велел вырыть колодец, где мог черпать

чудесную родниковую воду. Вскоре он придумал способ утолять жажду не отходя от

мольберта: в колодце постоянно охлаждался кувшин с водой, который можно было

поднять на второй этаж удочкой 224.

Гораздо меньший восторг вызвала у друзей и соседей другая его выдумка - резьба,

которой он украсил торец с дверью. Тщательно и любовно Гоген сделал пять деревянных

панно длиной от полутора до двух с половиной метров, шириной около сорока

сантиметров. Вровень с порогом, горизонтально, он слева от двери поместил панно с

надписью «Будь загадочным», справа - с надписью «Будь любящим и будешь счастлив».

Три остальных панно обрамляли дверь, причем на верхнем он большими буквами вырезал

MAISON DUJOUIR - ДОМ НАСЛАЖДЕНИЙ. Если учесть, какое наслаждение

подразумевает француз, употребляя слово jouir, более верным переводом будет

«ВЕСЕЛЫЙ ДОМ».

Название меткое, ибо вскоре, привлеченные радушием Гогена, который не скупился на

ром и красное вино, сюда повалили туземцы. Они глазели на порнографические

фотографии, пели и играли до полуночи. А кто-нибудь из женщин оставался на всю ночь.

Немало маркизянок прошло в эти дни через его мастерскую, но он не спешил выбрать

себе постоянную подругу, уж очень все они были пожилые и поблекшие. Ограниченный

выбор объяснялся не тем, что здешние родители следили за своими юными дочерьми

строже, чем таитяне, - скорее, напротив, - а тем, что католические миссионеры почему-то

объявили девочек до пятнадцати лет детьми и разными способами убедили родителей