авторов Коллектив - Вахтанговец. Николай Гриценко

ся по-прежнему мал. Он мог бы усовершенствоваться в своем ремес­

ле, стать мастером... Но, превратившись в «номенклатуру», человек за­

был и свою профессию и своих старых друзей. Трагедия Дашдамирова

в том, что он остался по образованию, по своему кругозору и мышле­

нию на прежнем, низшем уровне, а должности, на которые его ставили,

поднимали его самомнение, отнюдь не способствуя духовному росту.

Телефильм «Два капитана». Николай Татаринов

Дашдамиров - Гриценко не в состоянии понять ошибки прошлого. Осо­

знать нелепость того, что делает сейчас. Долгие годы он был всем и вдруг

стал ничем. Спустившись «сверху» (в прямом и переносном смысле)

во дворик к Нури, Дашдамиров-Г'риценко с усвоенной внешней значи­

тельностью осанки, но уже потерянный, жалкий внутренне пытается

договориться с Нури: сует ему деньги за обучение давно забытому са­

пожному мастерству. Его руки, отвыкшие трудиться и привыкшие к по­

велительным начальственным жестам, а теперь дрожащие, растерянные,

выдают состояние души. И отказ бывшего друга добивает Дашдамирова:

он падает - сердце не выдержало.

Поди, проникнись чужим горем, а Николаю Гриценко верят! Чужое горе,

чужая беда (пусть и неумного человека) задевает. Значит, зритель, покинув

театр, унес важный урок чувства.

«Театр, я твой бессменный часовой!» - это слова из песенки Ар­

кадия Шишкина, пожилого авантюриста, сыгранного Н. Гриценко

в «Театральной фантазии». Спектакль этот, на наш взгляд, эклектич­

ный, лишенный какого-либо единого идейно-эстетического принципа,

остался в памяти как неимоверно противоречивое действо. Несмотря

на прекрасный текст пьесы, талантливость актерского состава: А. Гра­

ве, Г. Абрикосова, Л. Целиковской, Л. Пашковой цельного действа

не получилось.

Но работа Н. Гриценко, пожалуй, одна из самых сложных, вершинных.

Она изобилует множеством нюансов, оттенков, почти неуловимой игрой

красок, настроений,чувств.

Аркадий Шишкин. Выше среднего роста, плотный мужчина, ак­куратно

подстриженные волосы,элегантный современный костюм

(зеленый в полоску, красивая под ним сорочка и галстук-бабочка),

черный модный ныне «дипломат» в руках. Он подходит к парадному

дома и начинает разговор с лифтершей... С первых же звуков голо­

са (высокого с небольшой хрипотцой), с первых же слов и движений

этого человека попадаешь под магнетизм музыки речи, говора, пла­

стики. Начинаешь всматриваться в него, вслушиваться... Неплохой

психолог этот Шишкин: как молниеносно, с одного взгляда он оце­

нил и понял, что за человек эта лифтерша, как с ней разговаривать,

держать себя. Обворожил ее изяществом манер, салонно-слащавой

интеллигентностью и добился исчерпывающей информации. С рас­

шаркиваниями, поклонами, приложившись к ручке пожилой дамы,

уходит Шишкин-Гриценко, слегка пританцовывая. «Какой рафини­

рованный человек!» - восклицает лифтерша (А. Казанская). Первая

сцена. Первое впечатление. Любопытно.

Бурная жизнь пожилого авантюриста, не раз отбывавшего сроки наказа­

ния, вдруг... привела в театр. Шишкин, украв как единственную ценность,

рукопись графомана Каурова и перепечатав ее, отнес эту «глубокую» пьесу

завлиту Маргарите Львовне (Л. Целиковская). «Начинающий» автор был

принят, обласкан, пьеса поставлена... И больше уже ни о чем ином, кро­

ме театра, «генералок», прогонов, репетиций, Шишкин-Гриценко думать

не может. Он влюбляется в театр и сам пишет пьесу. Он не блещет умом

«Женщина за зеленой дверью». Дашдамиров

и культурой, но умеет быстро схватить на лету нужное, умеет с разными

людьми быть разным (нечто Чичиковское сквозит в нем). Бывает сенти­

ментален и цинично-трезв, мягок и порочен. Наконец, Шишкин-Гриценко

натура увлекающаяся. О своей бывшей «профессии» этот повидавший

виды авантюрист говорит: «Артистизм, грация, творческое начало...»

Но вот Шишкин оказывается на стезе искусства, попадает в водоворот

закулисной жизни. Тот же принцип действия остается: с неподражаемым