Георг Гейдемарк - Биплан «С 666». Из записок летчика на Западном фронте

Так… Противники, видно, сообразили, что справятся со мною легче всего, если нападут вдвоем. К счастью, номер третий отстал еще на несколько сот метров…

Отлично! Возьмемся сперва за того, который справа. Я даю ему влететь в поле моего зрения и в течение двух секунд посылаю ему около десятка пуль… Маленькая пауза… Потом опять десять выстрелов. По-видимому, и этот Ньюпор тоже уже расстрелял свою ленту, ибо он делает крутой вираж, чтобы зарядить свой пулемет, и, описав широкую дугу, нависает над вторым летчиком…

Но мне некогда любоваться его замешательством…

«Так-так-так-так!» – трещит теперь справа от меня, сверху вниз. Почти в то же мгновенье, я отвечаю на огонь, быстро повернув свой пулемет. Точный прицел… двенадцать выстрелов… короткая пауза… Потом снова прицел, и опять выстрелы… Все время я не перестаю думать о том, чтобы не израсходовать всех патронов.

Просто удивительно, как я спокоен. Ни признака волнения. Быстро и легко я выпускаю свои пули… «Так-так-так-так!» Я закатываю молодцу уже четвертую порцию, но он не отстает от меня. Настойчивый парень, сразу видно…

Теперь между нами не больше ста метров расстояния… Энгман и на этот раз ведет себя безупречно. Как только он услышал, что я прекратил стрельбу, он делает один вираж за другим. Я невольно улыбаюсь, думая о том, как должен злиться упрямый француз, висящий сзади над нами: ведь это мешает ему прицеливаться… Тем временем, мне самому удается взять противника на прицел, и я хочу уже нажать спуск, когда улавливаю вдруг справа от меня, среди таканья вражеского пулемета, жесткий звук. Ага, он попал! Чудесно! В то же мгновенье я стреляю. На этот раз несколько щедрее: тридцать пуль. Ура! неприятельский летчик вдруг скользит на левое крыло, потом, без малейшей предосторожности, ставит самолет на нос и отвесно падает вниз. …И я попал!

И еще удача: второй француз, не сразу заметивший все, что произошло, успел снова приблизиться к нам на двести метров, но, сообразив в чем дело, он круто поворачивает машину, делает вольт и, вместе с третьим летчиком, остается на почтительном расстоянии…

Тррах!… Что такое?! Первая граната из зенитных орудий. Да еще на полпути между нами и Ньюпорами… Это их окончательно обескураживает… Они поворачивают свои самолеты и улетают обратно на юг…

Ура!…

В течение десяти минут нас обстреливают из зенитных орудий, но мы уже вне пределов их досягаемости.

Каким смешным кажется нам этот обстрел после жестокого воздушного боя…

А теперь – домой!

Благотворная реакция охватывает мое тело…

Как прекрасна земля! Как чудесна, вон там, речная долина с ее лугами и деревнями! А как хорош этот канал, обрамленный тополями, и утреннее солнце, отбрасывающее их длинные тени на поле…

Энгман переставляет газовый рычажок на несколько зубцов, и мы скользим при 800 оборотах в минуту. Мы стараемся снижаться не очень быстро. Это необходимо, потому что наша барабанная перепонка несколько уже привыкла к разреженному воздуху, и все сгущающаяся атмосфера производит на нее страшное давление. Разница так значительна, что при быстром снижении в голове, обычно, шумит и жужжит…

Но даже и при медленном планировании мы вынуждены все время открывать рот и глубоко набирать воздух.

Стрелка высотомера неуклонно опускается: 3000-2500-2000…

Энгман снова дает газ – как раз настолько, чтобы мы могли лететь дальше на ровной высоте…

Пять минут спустя между тросами вырисовываются наши ангары.

На зеленом поле показываются два карлика, быстро разворачивающие на дерне длинное полотно: это – место нашего спуска.

До аэродрома еще 500 метров. Мы планируем, но недостаточно. Мотор снова гудит и увлекает самолет на несколько сот метров вперед. Потом его рев замирает, прозрачный кружок винта пропеллера становится все темнее, и мы парим на высоте двух метров над травой… Затем, птица медленно снижается и – бух!, садится на колеса, а секундой позже – на хвост. Мы катимся по земле еще метров пятьдесят, потом останавливаемся… Хорошая посадка!

Мы осторожно едем к ангару, при чем у каждого нашего крыла снова по дежурному. Пока я снимаю очки и шлем и разряжаю пулемет, Энгман закрывает зажигание. Пропеллер делает еще несколько вялых оборотов и окончательно затихает.

Из стартовой будки выходит навстречу командир авио-отряда. Мы вылезаем из самолета и рапортуем о нашем возвращении. Он подает каждому из нас руку.

– Есть что-нибудь особенное?