П. Курочкин - Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами

было, подал ее хозяйке.

- Бож-же мой! Что это у тебя? - испуганно вскрикнул хозяин, когда увидел спину

сержанта.

- Это гитлеровцы правду выколачивали из меня шомполами, - криво ухмыляясь, ответил

Петр.

- Да вы смотрите, люди добрые, живого места нету на этой спине! продолжал

возмущаться Юхим. - Рубец на рубце.

Мы-то знали, какая у Петра спина...

Попал Евсеев в нашу группу так. Несколько дней мотались мы по лесу в надежде найти

своих. Однажды Лева Астафьев, возвратившись из деревни, в которую ходил, чтобы

расспро сить дорогу, доложил, что немцы в этом районе прочесывают леса, ловят

оказавшихся в окружении бойцов и отправляют в лагеря военнопленных. Вскоре мы

услышали стрельбу в разных местах и направились в глубь леса, чтобы выйти из опасной

зоны. Вдруг на небольшой полянке в кустах увидели человека. Он сидел полусогнувшись,

глубоко задумавшись, на плечах его была рваная, окровавленная гимнастерка, на голове

выцветшая фуражка, на ногах кирзовые сапоги. Я подал знак окружить незнакомца.

- Кто такой? - спро сил я строго.

- Не стреляйте, братцы, я свой. Убежал от немцев.

Я внимательно по смотрел на него. Мне показало сь, что этот человек пережил что-то

страшное, и стало даже неловко перед ним. Мы опустили винтовки.

Он рассказал, что родом из Оренбургской области, до войны работал плотником. С

начала войны служил артиллеристом, был заряжающим. Их конный артдивизион отступал с

боями. А в по следнем бою артдивизион был разбит, Петра ранило, он попал в плен. Фашисты

били шомполами, потом повели всех пленных в лесок на расстрел. Когда начали

расстреливать, Петр рванулся в сторону и побежал по лесу. Немцы подняли стрельбу, но он то

изворачивался между деревьями, то бро сался в сторону, то падал и снова бежал, и ни одна

пуля в него не попала.

Стали советоваться, как быть. Ленька Баранов, как всегда, горячился, кричал:

- Кто его знает, зачем он здесь, может, по слали в разведку.

Астафьев и Сычев, более рассудительные, высказались за то, чтоб поверить человеку.

Выслушав товарищей, я сказал:

- Давайте поверим Евсееву, пусть он побудет с нами. Время покажет, кто он такой...

А вечером Петр тайно от всех показал мне свою спину. Я глянул и не меньше, чем теперь

Юхим, испугался. Сплошные черные поло сы с красными и синими волдырями пересекали

всю его спину. Прежде всего я указал на этот наглядный документ Баранову, который не

доверял новичку. И Ленька тут же побежал в село, чтобы до стать лекарство. Вернулся на

рассвете с подвязанной рукой и мазью. Его обстреляли немцы, когда он, не зная, что творится

в селе, сунулся в первый попавшийся дом. Сам Леонид и лечил Петра, к которому привязался

больше всех.

Через несколько дней, когда спина еще кровоточила, Евсеев добыл себе немецкий

"шмайсер". Тут уж мы окончательно поняли, на что спо собен этот человек.

...Заштопав гимнастерку, хозяйка до стала из сундука белую нижнюю сорочку мужа и дала

ее Петру.

- На такую спину надо чистое надевать, - наставительно сказала она, видимо боясь, что

Петр откажется от такого дорогого в то время подарка, помыться б вам в баньке, да что ж

поделаешь, раз такое время...

На прощанье хозяева отдали нам по следнюю буханку хлеба и хороший шмат сала.

Остановившись за сараем и в темноте крепко пожимая мне руку, Юхим сказал:

- Вам лучше перебраться через Березину. Там леса поглуше. Только подальше от Кличева

держитесь - немцев в нем много, да и полиция появилась.

- Спасибо, дорогой товарищ! - ответил я, стараясь увидеть в темноте его глаза. Но и не

видя их выражения, верил, что они полны искреннего участия.

Уходили мы от добрых стариков, словно родной дом покидали.

Неподалеку от села мы увидели стожки сена. В одном из них решили заночевать. Каждый

выскреб из стожка по охапке сена, сделал себе нору и забрался, спрятался в душистое тепло

от дождя и холода. Все, по-моему, сразу же уснули, а мне что-то не спало сь. Мучили до сада,

недовольство всем, что я сделал и делаю сейчас. Стыдно было перед этими добрыми

людьми, поделившимися с нами по следним.

В памяти всплыло пережитое в первые дни войны. Служил я на границе, севернее Бреста,

поэтому наша часть в первый же день войны вступила в схватку с фашистами. Комиссар наш

погиб под бомбежкой. Несколько дней мы сражались в своем городке. А потом с

кровопролитными боями стали отходить в глубь страны. В сотне километров от границы в