П. Курочкин: Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами

На втором году обучения мы стали осваивать более тяжелые машины — Р-5 и ПС-40.

После окончания училища я получил назначение на Урал, в город Пермь. Там на воздушных трассах повышенной сложности я полетал немного.

Через несколько месяцев руководство ГВФ распорядилось направить меня в Арзамас Горьковской области, где создавалось учебное авиаподразделение и требовались инструкторы летного дела.

И вдруг война. Она сразу же нарушила привычный уклад. В оперативном отношении Гражданский воздушный флот стал подчиняться Наркомату обороны. Лучшие экипажи, те, кто возил мирных граждан и грузы, выполнял санитарные рейсы, летал над колхозными полями, распыляя удобрения, были брошены на фронт.

9 июля 1941 года последовал приказ народного комиссара [11] обороны, в котором говорилось, что «личный состав ГВФ, непосредственно зачисленный в особые авиагруппы, считать призванным в Красную Армию». Гражданские самолеты стали бомбить врага, вести разведку, летать к партизанам в глубокий тыл противника, доставлять на передовые боеприпасы, вывозить с поля боя раненых.

Прежде пилоты летали лишь при дневном свете, посадка и взлет после захода солнца рассматривались как чрезвычайное происшествие. Если и проводились отдельные полеты ночью, то взлет и посадка обеспечивались сильным светом прожекторов, яркими световыми посадочными знаками. Теперь же приходилось взлетать и садиться при тускло мерцающих фонариках, кострах, а иногда и просто при лунном свете. Правилом стали полеты в облаках, вслепую.

Наставлением по производству полетов до войны был установлен минимум высоты. Бреющий полет, за исключением работ в сельском хозяйстве, категорически запрещался. А началась война — пилоты только и знали, что летали на бреющем. Хоть можно было легко сбить наш самолет из пулемета или обычного автомата, шансов уцелеть все же было больше, чем под прицельным зенитным огнем на большой высоте.

Кроме того, в условиях военного времени самолеты загружались на полную катушку. Вместо одного-двух пассажиров на У-2, как правило, стали перевозить по четыре-пять человек.

Не прошло и месяца, как мы получили приказ о переходе к ускоренной программе обучения молодых летчиков для фронта.

Еще раньше все мы, инструкторы, заявились к командиру отряда легкомоторной авиации Павлу Андреевичу Ермакову с рапортами отправить нас на фронт.

— А кто будет готовить летчиков? — встретил контрпредложением командир. — Каждый из вас подготовит не одну летную группу. Человек по двадцать. Один или двадцать летчиков — что важнее для Родины?

— Двадцать...

— То-то.

Мы летали с курсантами от зари до зари и здорово выматывались. И все равно нам казалось, что [12] мы делаем мало в сравнении с теми, кто сражается на фронте.

На нашем аэродроме базировалась и транспортная авиация. Здесь же находился в укрытии единственный экспериментальный самолет Л-760 типа «Максим Горький». Этот шестимоторный гигант мог поднимать в воздух много десантников, танки, даже истребители, прикрепленные к крыльям.

Транспортные самолеты доставляли нам много хлопот. Когда, например, прилетал «Дуглас» или наш Л-760, в небо взвивалась красная ракета, запрещающая всем другим посадку. Тогда мы начинали кружить над аэродромом, ждали, пока «транспортник» не уйдет с полосы на стоянку. Это волновало не только неопытных курсантов, но и нас, инструкторов. Мы отвечали за каждую минуту летного времени и стремились вывезти в воздух как можно больше учеников, чтобы скорее выпустить их в самостоятельный полет.

Выпуск следовал за выпуском. Уходили наши питомцы на войну. Понемногу убывала и наша инструкторская команда. Улетел на фронт мой друг Саша Агнаев и еще несколько других инструкторов. Программу подготовки пилотов сократили до предела. Если первая группа обучалась у нас в течение полугода, то теперь новые вводились в строй за два с половиной месяца. Так диктовало военное время.

В сентябре 1942 года я неожиданно получил направление в сибирский город Барабинск для прохождения дальнейшей службы в отдельной учебной эскадрилье...

Здесь мы осваивали с курсантами ночные полеты, учили их выполнять противозенитные маневры, уходить от слепящего света прожекторов, прижиматься к земле или скрываться в облачности, точно выходить на цель. Словом, ребята приобретали навыки, которые неизбежно пригодятся на войне при полетах в тыл врага. Вместе с ними оттачивали свое мастерство и мы, инструкторы.