Эрих Мария Ремарк - Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…

Об остальном я напишу вам в ближайшие дни. Я выполню все ваши пожелания.

Преданный вам,

Эрих Мария Ремарк.

В «Библиотеку Сток», Париж

07.05.1929 (вторник)

Я возвращаю вам перевод*. Я в восторге от этой работы и хотел бы передать вам мои поздравления, поскольку перевод весьма удался, даже в отношении трудных военных выражений.

Генералу сэру Яну Гамильтону

01.06.1929 (четверг)

Глубокоуважаемый сэр Ян Гамильтон!

Выдержку из Вашего письма касательно моей книги «На Западном фронте без перемен» мне любезно переслал мой издатель, господин Путнэм. Я намеревался тут же Вам ответить, но меня на несколько недель задержала моя болезнь, не позволившая найти те спокойные часы, которые необходимы для письменного ответа.

Даже теперь я не могу Вам объяснить, какие чувства я пережил, получив Ваше письмо, – то ли это личная радость, то ли это удивление и восхищение от того, насколько полно и верно Вы меня поняли. Вероятно, и то и другое было одинаково сильно. Должен Вам признаться, что я был в полном неведении о том, как будет воспринята моя книга за пределами Германии – удалось ли мне добиться понимания или нет.

Книга о войне без колебания будет подвергнута политической критике, но мое сочинение должно оцениваться иначе, поскольку мои устремления не носили политического характера, они не пацифистские и не милитаристские, но собственно человеческие. Я показал войну через призму восприятия солдата на фронте. Книга состоит из отдельных эпизодов, из часов и минут, из борьбы, страха, грязи, отваги, ужасной неизбежности, смерти и товарищества, и во всей этой мозаике слово патриотизм отсутствует лишь мнимо , так как простой солдат никогда об этом не говорит. Его патриотизм заключается в его деянии (отнюдь не в слове ); он заключается в самом факте его присутствия на войне. Ему этого достаточно. Он проклинает и поносит войну, но он продолжает воевать, даже не имея надежды. И именно об этом, как я считаю, достаточно написано в моей книге.

Но Вы, сэр Ян, в немногих словах точно выразили зерно моей книги, а именно – намерение показать судьбу поколения тех молодых людей, которые, находясь в критическом возрасте, лишь начав ощущать пульс жизни, смотрели в лицо смерти. Я благодарю Вас за это, и я рад услышать эти слова от человека высокого военного ранга. Ваши слова я особенно ценю как голос, услышанный мною из Англии. В Германии никогда не забудут, как порядочны были англичане даже в самом разгаре битвы, поэтому я особенно рад увидеть в письмах английских солдат и офицеров тому подтверждение. Но для каждого солдата, на чьей бы стороне он ни воевал, важным было одно и то же.

Я не чувствовал себя призванным приводить аргументы, касающиеся войны. Пусть это останется прерогативой вождей, которые знают все, что положено знать. Я лишь хотел пробудить понимание судьбы того поколения, на долю которого выпали чрезвычайные трудности и которое после четырех лет смертей, борьбы и ужасов нашло свой путь в мирную область труда и прогресса. Тысячи и тысячи так этого и не смогли; многочисленные письма из разных стран это подтверждают. Но все эти письма говорят одно и то же: «Мы этого не смогли, поскольку не знали, что наша летаргия, наш цинизм, наши колебания, наше безверие, наше молчание, наше чувство разобщенности и нерешительности привели к растрате на войне силы нашей молодости. Но теперь мы найдем этот путь, потому что вы раскрыли нам в своей книге опасность, которая нас подстерегает: опасность разрушить самих себя. Осознание опасности и есть первый шаг ее избежания. Теперь мы найдем путь к самим себе, потому что Вы рассказали нам о том, чем на самом деле являлось то, что нам угрожало, и потому оно перестало нести опасность».

Вы видите, господин Ян, в таком духе пишут мне мои товарищи, и это подтверждает, что моя книга только кажется пессимистической. На самом деле она показывает, сколько было разрушено, но в то же время она послужила призывом для молодых людей – сплотиться вокруг мирной борьбы за труд и жизнь – и поддержала стремление к индивидуальности и культуре. Поскольку мы так рано столкнулись со смертью, теперь мы пытаемся стряхнуть с себя ее парализующее проклятие – ибо мы встречались с ней с глазу на глаз без маски, – и теперь мы хотим снова поверить в жизнь. Это будет задачей моей следующей работы. Тот, кто указал на опасность, должен показать и выход из нее.

Я до сих пор еще ни разу так открыто не выражал мои мысли; но ваше яркое, полное понимания письмо заставило меня взяться за перо, чтобы подчеркнуть эти два важных момента в моей книге, хотя они не были выражены явно, но присутствовали имплицитно: во-первых, я имею в виду героизм простого солдата, который никогда о нем не говорил, возможно, он его вовсе не осознавал – он говорил только о «бобах и сале», тогда как за этим многое скрывалось; во-вторых, тот факт, что моя книга вовсе не проповедь отчаяния, а крик о помощи.