Николай Басовитый - Море и берег

В первом рейсе, когда командиры барказов еще не освоили дорогу в порт, эти небольшие суденышки на какое-то время в темноте потеряли ориентировку и несколько задержались перед бонами. Первым нашелся Шелудченко. Он увидел на причале огонь, зажженный нашими гидрографами, взял на него курс и повел за собой другие барказы. При этом старшина, стоя во весь рост под пулями, громко кричал: «Товарищи, покажем фашистским гадам, что собой представляют моряки-черноморцы!»

В следующем рейсе вражеские пулеметные очереди хлестнули по барказу. Ранило Тимченко и Трофимова. Рана Трофимова оказалась смертельной. Уже теряя сознание, он сказал Шелудченко: «Старшина, береги себя. Наш барказ не должен выйти из строя». Вот оно, истинное мужество! Не о себе думал умирающий моряк, а о выполнении задачи, о товарищах.

Барказы продолжали сновать между «Красным Крымом» и берегом. И у нас на «Красном Кавказе» дело пошло веселее. Корма крейсера была уже близко от бетонной стенки. Вот кто-то из краснофлотцев, разбежавшись, прыгнул на нее с палубы. Крепится еще один швартов, подается сходня. Сейчас побегут по ней десантники. Но в этот миг моряк, принявший сходню, падает сраженный [101] пулей. Потом я узнал его фамилию - это был краснофлотец Михаил Федоткин. У борта произошла заминка.

Быстро спускаюсь с мостика на палубу. Там свищут пули, рикошетят от корабельного металла осколки мин и снарядов. Палуба похожа на передний край, откуда надо ринуться в атаку. И ринуться немедленно - дорога каждая минута. И потому я кричу: «Смелее, ребята!»

Кто- то из моряков первым выскочил на сходню. Пригибаясь, побежали десантники. Упал один, другой боец. Но поток десантников уже беспрерывен. Высадка, похожая на бросок в атаку, пошла полным ходом под гром пушек крейсера.

Одновременно началась выгрузка орудий, боеприпасов, автомашин. Вернувшись на мостик, я поторопил Гущина:

- Уже светает. Скоро мы окажемся совсем на виду у вражеских артиллеристов. И не исключено появление самолетов противника. Надо быстрее получить свободу маневра.

Прошло минут двадцать. Десантники все на берегу. Из боевой техники кое-что еще не выгружено, но выгружать уже некуда - на молу около корабля нет свободного места. Однако оставаться здесь дольше весьма рискованно. Пора отходить.

Стало совсем светло. Если выбирать якорь, потеряем немало минут. Поэтому якорную цепь решили отклепать. Конец ее, громыхая в клюзе, исчез за бортом. Отданы швартовы. После двухчасовой стоянки крейсер удаляется от мола.

Как дела на «Красном Крыме?» Он все еще стоит на якоре в трех кабельтовых от порта. Его орудия бьют по каким-то целям на берегу. У борта еще видны катера и барказы. Сколько осталось на нем десантников?

- Отправляем последние подразделения, - отвечает на мой запрос Зубков.

Через несколько минут «Красный Крым» снимается с якоря. Теперь все корабли могут переключиться на выполнение второй части своей задачи - на огневую поддержку наступающих десантников. Вместе с ними на берег высажены корректировочные посты. Скоро они сориентируются и укажут цели.

Тем временем пишу новое донесение: «Комфлоту, наштафлота. 08.00. Весь десант высажен… Крейсера маневрируют [102] в Феодосийском заливе в ожидании заявок на стрельбы. События на суше развиваются нормально».

Отправив донесение, беру бинокль и осматриваю район порта. Там уже не видно взрывов снарядов. Бой переместился дальше, на окраины города. В окуляры попадает вершина маяка в голове Защитного мола. Там весело полощется на ветру красный флаг - флаг нашей победы. Его водрузили моряки штурмовой группы. Феодосия наша!

Идут эшелоны

Огромное напряжение, испытанное минувшей ночью, с наступлением дня постепенно спадало. Корабли, маневрируя на рейде, установили связь с корректировочными постами и по их заявкам обстреливали узлы сопротивления противника, дороги, по которым он мог подбросить свои резервы. И хотя продолжали грохотать орудия, хотя на крейсерах и эсминцах шла нелегкая борьба с полученными в ночном бою повреждениями и обстановка оставалась тревожной, экипажи могли немного передохнуть, перевести дух. Первая, самая трудная, часть задачи была выполнена.

На «Красном Кавказе» разбиты машинные телеграфы и переговорные трубы. Прямой связи мостика с машинами нет. И пока она восстанавливается, Гущин передает команды по цепочке краснофлотцев, протянувшейся по трапам и палубам до поста энергетики и живучести.