Гавриил Зданович - Идем в наступление

Особую смелость и смекалку проявил при этом сержант 619-го полка Георгий Дементьев. Он по оврагу пробрался в тыл врага, затем в сумерках подполз к стогу, из которого бил станковый пулемет, и забросал его гранатами. Дементьев уничтожил десять фашистских захватчиков, а восемь раненых гитлеровцев подняли руки... [151]

...Вечером 16 марта дивизия заняла железнодорожную станцию Грейгово, и я распорядился, чтобы уставшим, промокшим солдатам была дана передышка.

Попавшие в огненные тиски между наступающими с фронта советскими частями и конниками Плиева, действовавшими у них в тылу, немецкие подразделения бессмысленно метались из стороны в сторону. Ситуация сложилась такая, что целые батальоны противника в сплошной мгле предвесенних снегопадов вплотную подходили к нашим частям. Только на расстоянии нескольких метров выяснялось, что встретились противоборствующие стороны. Чаще враг сдавался, но иногда оказывал яростное сопротивление, нередко схватки доходили до рукопашной.

Преследуя гитлеровцев, части нашей дивизии к полудню 17 марта подошли к Ингулу.

— Сосед слева — 243-я дивизия отстала более чем на три километра, — доложил начальник штаба Колесников.

— Что справа? — спросил я.

— Справа наших стрелков нет, но должны быть конники.

В это время два батальона немецкой пехоты буквально цепью шли к северу, стремясь выйти к мосту через Ингул у села Михайловка. Попали же они как раз в разрыв между 203-й и 243-й дивизиями, а затем вышли в тыл нашим полкам.

Неожиданно поднявшийся ветер быстро изменил погоду: снегопад прекратился, и в сероватой весенней мари мы увидели примерно в полутора километрах фашистские цепи, идущие слева прямо на НП дивизии.

На наблюдательном пункте в то время не было даже охраны. Отсутствовала связь с командиром корпуса, с соседом слева...

«Через полчаса фашисты смогут пройти через НП дивизии и создать угрозу быстрого охвата всех полков с тыла... — думал я. — А потом — мосту Михайловки, и они выйдут из окружения...»

Положение создалось критическое.

— Товарищ генерал, разрешите отправиться в 243-ю дивизию и передать вашу просьбу, чтобы их полк атаковал врага, — обратился ко мне начальник оперативного отделения.

Это действительно был в тот момент единственный выход. Но пока офицер доберется, пока объяснит обстановку, [152] пока соседний полк запросит разрешение атаковать, пока получит команду... Сколько уйдет времени! Мысленно прикинув все это, я отклонил предложение и решил сам отправиться к соседу.

Вместе с адъютантом старшим лейтенантом Тимченко мы сели на коней и поскакали в расположение 243-й.

В глубокой пахоте вязли кони, ветер бил в лицо, летящие из-под копыт комья грязи были похожи на снарядные осколки.

— Где командир батальона? — спросил я залегших на краю оврага бойцов 243-й дивизии.

— У командира полка, — ответил кто-то. — Вон там, в тылу.

Делать было нечего. Сбросив плащ-палатку, чтобы солдаты увидели генеральские погоны, я вышел перед залегшей цепью правофлангового полка 243-й стрелковой дивизии.

— Товарищи, я командир соседней 203-й дивизии. В километре отсюда два фашистских батальона пытаются прорваться из окружения. Наши полки пока не видят опасности с тыла, а связи с ними у меня нет. Связь — только с вами. На вас и надежда. Приказываю, за мной, в атаку, вперед!

Бойцы поднялись неохотно, но, стремясь не отстать от меня, побежали следом и бросились в атаку.

Мы подоспели вовремя: за гребнем высоты, прямо перед нами, был фланг рвущихся к мосту гитлеровцев.

Наши открыли огонь. Немцы заметались и залегли. А нам только того и надо было. Части 243-й дивизии, успев перестроиться, ударили по врагу из артиллерии и минометов.

— Спасибо, орлы! — поблагодарил я бойцов соседней дивизии. — Молодцы, выручили... До скорой встречи! — И поскакал с Василием Тимченко в сторону своего НП.

Враг заметил двух всадников. По нас открыли огонь из минометов и даже из пулеметов. Метрах в двухстах от НП моя Планета оступилась, зашаталась и рухнула — осколок мины пробил ей грудь.

* * *

17 марта дивизия получила новую боевую задачу — форсировать Ингул... [153]

Противник словно почувствовал это и систематически производил массированные артиллерийско-минометные налеты по нашему переднему краю.

Во время рекогносцировки всего в метре от меня разорвалась мина. Я был контужен, потерял слух, но провел рекогносцировку до конца...

Беда никогда не приходит в одиночку. На НП мне передали записку: «В плечо ранен Беспалько. Отправлен в госпиталь». Очень встревожила меня весть о ранении Игнатия Федоровича. К тому же в дивизии не было в тот момент и начальника 1-го отделения штаба. Вышли из строя сразу два старших офицера. Поэтому, несмотря на плохое самочувствие, мне пришлось продолжать работу.