Гавриил Зданович - Идем в наступление

За годы войны карта, казалось бы, перестала вызывать у военного человека какие-либо эмоции. Сознание фиксировало рельеф, пути сообщения, леса, водные преграды. Да, именно преграды. Само понятие «река» постепенно [57] выветрилось из обихода... Река — это прогулка на лодке, рыбалка, песчаный пляж и бронзовый загар... Какая же для солдата может быть река в этом смысле? Для него она водный рубеж или водная преграда, в зависимости от того, идет речь о наступлении или обороне...

А тут, у этих карт, вспыхнули, заговорили, забередили сердце воспоминания. Украина — милый край хлеборобов и песен, веселых девчат с венками на голове и озорных парубков...

В минуту воспоминаний фронтовикам грезились те далекие, мирные дни. Вся довоенная жизнь казалась праздничной. И становилось легче, теплее на душе.

Для Беспалько Украина была родиной. Он знал ее великолепно. Знал и любил, как верный сын. Оттого и ходил в те дни, словно светясь внутренним светом.

После поражения гитлеровских войск на ростовском и донбасском направлениях обстановка для нас складывалась благоприятно. К концу января войска Юго-Западного фронта как бы нависли с севера над Донбассом. Появилась реальная возможность разгромить группу фашистских армий «Дон» и освободить Донбасс.

К середине января наша 3-я гвардейская армия ушла далеко вперед от исходных рубежей на внешнем кольце окружения сталинградской группировки врага. А к февралю, когда мы завязали успешные бои на Украине за освобождение Луганской области, то удалились уже на 400 километров от Сталинграда.

Понеся большие потери, гитлеровцы делали все, чтобы не допустить прорыва советских войск на Северском Донце, вывести свои потрепанные соединения с Дона и Кавказа. Вот почему мы встретили упорнейшее сопротивление частей 6-й пехотной дивизии и приданных ей танков у хутора Богданов в северной излучине реки.

Бои здесь длились почти три дня и завершились нашей полной победой. Люди дрались отважно. Многие были достойны самых высоких похвал.

Запомнился мне смелый, находчивый ефрейтор 7-й роты 610-го полка комсомолец Михаил Глухих.

Ефрейтор Глухих был связным у ротного. Юноша любил своего командира сыновней любовью, а к делу относился с мальчишеским задором. Сколько было их, таких, как он, восемнадцатилетних, которые играли с опасностью, [58] забывая порой, что здесь, на фронте, опасность может оказаться смертельной.

На советы командира быть осторожней Михаил только улыбался:

— Я верткий, любую пулю обгоню. — И тут же добавлял: — А вот вы бы, товарищ ротный, побереглись...

В одной из атак командир получил ранение. Связной на секунду оцепенел, но потом вмиг подхватил его на руки. Глухих был невысок, но крепко сбит. Он доставил офицера на медпункт, а там все допытывался, опасна ли рана. Затем, убедившись, что ротным занялись врачи, Глухих быстро вернулся на поле боя.

В окопчике он обнаружил убитого бронебойщика. Рядом лежало противотанковое ружье. Ефрейтор взял его и потащил за собой к вражеским позициям.

— Сейчас увидите, во что вам обойдется кровь моего командира, — шептал он.

— Из-за бугра стала разворачиваться немецкая бронемашина. Михаил прильнул к ружью и выстрелил. Первой же бронебойной пулей он поджег ее. Мальчишеская удаль толкнула парня приблизиться к горящему броневику: может, хотел убедиться, что он выведен из строя. Но тут из-за броневика выскочил фашистский автоматчик. Глухих выстрелил в него из пистолета и вырвал из рук автомат. Оглядевшись, ефрейтор решил, что надо поискать какое-нибудь укрытие. Заметив воронку, прыгнул туда. И... влетел во вражеский окоп. Гитлеровцы никак не ожидали появления русского воина и на миг растерялись. Этого было достаточно: Глухих раньше оценил обстановку и первым открыл огонь. А когда начали стрелять гитлеровцы, он удачно укрывался в изломах окопа, время от времени продолжая вести огонь, благо патроны валялись прямо под ногами.

В этой короткой стычке смелый ефрейтор уничтожил шестнадцать немецких солдат.

Выйдя из боя, Михаил Глухих первым делом заглянул в медсанбат — справиться о здоровье командира.

— Я отомстил за пролитую им кровь... — ни к кому не обращаясь, смущенно сказал ефрейтор.

Случилось так, что в это время в дивизии сменились все командиры полков. Командир 619-го полковник Федор Дмитриевич Ситников, самый старший из них по званию и по годам, стал заместителем командира дивизии [59] по строевой части. Вместо него в командование вступил майор Мефодий Платонович Яремчук, высоченный, широкий в плечах, темноволосый богатырь.