Израиль Быховский - Рассказы о русских кораблестроителях

Ваня тогда не признавал никаких игрушек, кроме моделей кораблей, и вскоре научился сам прекрасно мастерить их, рисовать и даже вычерчивать отдельные детали корабельного набора. Большим праздником для юного Амосова были те дни, когда один из дядей или кто-либо йз их знакомых кораблестроителей брал его с собой в адмиралтейство. Там он часами рассматривал стройные очертания новых корпусов строившихся кораблей. Мальчику еще не было восьми лет, когда он стал настойчиво уговаривать своих родителей отдать его в ученье какому-нибудь корабельному мастеру в адмиралтействе. Но Ивану Амосову не пришлось идти в кораблестроение той же тернистой тропой ученика адмиралтейства, которой шли старшие представители рода.

Нужды государства заставили в конце концов Морское ведомство серьезно подумать об организации подготовки в нашей стране квалифицированных кадров кораблестроителей. Открывшееся в Санкт-Петербурге Училище корабельной архитектуры уже приносило первые плоды — в отечественное кораблестроение пришли квалифицированные выпускники, произведенные в драфцманы,— первый чин, установленный в России для военных кораблестроителей. По настоянию И. П. Амосова — первого преподавателя корабельной архитектуры в новом училище, родители его юного племянника согласились, чтобы Иван 24приобрел специальность кораблестроителя.

Летом 1811 года именитый дядя без особого труда определил своего племянника в младший класс Училища корабельной архитектуры.

СтепанОнмсммовмч Бурачок молодые годы.

Училище размещалось в бывшем доме генерала Бухарина, фасад которого выходил на набережную одной из многочисленных излучин Кривушей. 1 Вокруг дома раскинулась роща, подступавшая к Никольскому собору (28]. С первых дней и на всю жизнь сдружился Ваня Амосов со своим одноклассником Степой Бурачком. Характеры у них были разные: Ваня Амосов — спокойный и рассудительный,

Степа Бурачек — горячий и вспыльчивый. Друзья были влюблены в свою будущую специальность и буквально на лету ловили каждое слово преподавателей. Немудрено, что с первых дней учения в училище Амосов и Бурачек легко опередили своих однокашников.

Все семь лет обучения Иван Амосов, как и его друг Степам Бурачек, получал по всем дисциплинам только отличные оценки. Оба страстно увлекались корабельной архитектурой и за годы обучения хорошо освоили английский и французский языки, что впоследствии пригодилось им в практической деятельности. Друзья в числе первых учеников переходили из одного класса в другой, получая благодарности от училищного начальства.

В 1817 году состоялся пятый по счету выпуск из Училища корабельной архитектуры. Первыми среди семи окончивших тогда молодых кораблестроителей значились Амосов и Бурачек. Все без исключения выпускные экзамены они выдержали блестяще и получили звание «обученных тимерманов» (это звание иногда заменяло прежнее «драфцмань). За отличное окончание Училища корабельной архитектуры Амосову и Бурачку присвоили чин не 13-го класса, какой получили все остальные выпускники, а в виде исключения следующий — 12-й класс [51].

Главный инспектор кораблестроения Яков Яковлевич Б рюн-Сан-К атрии давно присматривался к талантливым юношам и после выпуска собирался оставить их в училище преподавать специальные дисциплины. Это не вхо-

дило в планы Ивана Амосова, мечтавшего работать на какой-нибудь судостроительной верфи. Иван Петрович уговорил Брюна отпустить племянника на выучку в Кронштадт.

Дядя не задумываясь назначил «обученного тимер-мана» руководителем ремонтных работ на фрегатах, подготавливаемых к началу летней кампании. Настойчивый и энергичный племянник «денно и нощно» пропадал на этих судах, во все вникал, не оставляя без внимания мелочей. Своей энергией он заражал старших кораблестроителей и мастеровых, в результате все фрегаты были отремонтированы еще до того, как был поднят на них вымпел, возвещавший начало кампании.

После этого Иван Петрович Амосов стал поручать своему племяннику трудные и кропотливые дела не только по судоремонту, но и по достройке новых судов, прибывавших для этой цели из Петербурга после спуска их на воду. Иван Афанасьевич всегда отлично и в срок выполнял все его задания. Когда в 1820 году, т. е. после трехлетнего пребывания Ивана Афанасьевича в Кронштадтском порту, настала пора очередных аттестаций, Иван Петрович, руководствуясь отнюдь не родственными чувствами, писал: «Прежде аттестован всегда хорошо. Ныне представляется к переименованию в помощники корабельного мастера и на оклад по 600 рублей в год» [67].