Виктор Петелин - Алексей Толстой

Фашистам на нашей земле делать нечего! Убьем…»

Уже в этих первых статьях Толстого наметились основные черты, присущие его публицистике: его непревзойденное мастерство неразрывно связывать прошлое и настоящее в истории народа и тем самым пробуждать великие чувства любви к Родине, гордость за ее героическое прошлое и счастливое настоящее, укреплять веру в нашу победу. Затем Толстой не раз возвращается в своих статьях к отдельным эпизодам великой отечественной истории, не раз вспоминает Александра Невского, Димитрия Донского, Минина и Пожарского, Петра Великого, Суворова и Кутузова, героев гражданской войны, не устает подчеркивать, что наш народ не хотел воевать и был занят мирным созидательным трудом. «Для выполнения этой задачи мы нашли те особенные формы, которые ни в какой мере не находились в противоречии с историческим развитием России. Эти формы были глубоко заложены в народном сознании в виде надежд и мечтаний о царстве справедливости, добра и мира».

Толстой хорошо знает историю войн и военного искусства. Но история еще не ведала таких бесчестно-подлых солдат и офицеров, какими оказались гитлеровцы. «…Будь у меня угрюмая фантазия самого дьявола, мне не придумать подобных пиршеств пыток, смертных воплей, мук, жадных истязаний и убийств, какие стали повседневным явлением в областях Украины, Белоруссии, Великороссии, куда вторглись фашистско-германские орды».

«Я призываю к ненависти» — так называлась одна из статей Толстого, опубликованная 28 июля 1941 года в «Правде». Ненависть советских людей должна удесятерять их силы в борьбе с гитлеровскими армиями, укреплять мужество в бою и приближать этим победу над озверевшими фашистскими ордами. Эта ненависть — «не черная, которая разрушает душу, но светлая священная ненависть, которая объединяет и возвышает, которая родит героев нашего фронта и утраивает силы у работников тыла». Пожалуй, Толстой одним из первых в советской публицистике подчеркнул, что советский народ вовсе не стремится уничтожить Германию и немецкий народ: не-мецкий народ в результате этой битвы «должен будет очиститься от грязи гитлеровского фашизма, чтобы спасти свое существование». И это было сказано на Всеславянском митинге в Москве уже 10 августа 1941 года.

Тема Родины, Отечества звучала в каждой его статье, в каждом его выступлении, но особенно глубоко и ярко разработана эта тема в книге «Откуда пошла Русская земля», написанной в остро полемическом духе. Эта книга была направлена против тех, кто пытался «доказать, что организация русского государственного строя не является результатом политической способности славянства», то есть прежде всего против фашистских «историков», которые утверждали, что Россия как государство возникла в результате «созидательной государственной деятельности германского элемента в среде неполноценной расы». Толстой убедительно доказывает, что русский народ является подлинным и единственным творцом Русского государства. «Еще византийские историки в десятом веке, — пишет он, — со страхом писали о русских воинах Святослава: «Россы почитают ужасным бедствием лишиться славы и быть побежденными. В кольчужных бронях, с огромными, до самой земли, щитами, выставив копья и сомкнув щиты наподобие стены, они бросаются на неприятеля с ужасным и страшным воплем и дерутся, как бешеные львы. Смерть они предпочитают позору и никогда живые не сдаются неприятелю, но, вонзая в чрево меч, себя убивают…» Русский человек должен гордо нести голову через века прошлого в века будущего. Красноармейский штык в наши дни восстанавливает истину и честь великого русского народа».

Уже в первых статьях Толстого не удовлетворяла чисто публицистическая форма выражения мыслей, и он пытается создавать художественные зарисовки, в которых намечались образы замечательных героев первых месяцев войны. В этом отношении характерны очерки «Смельчаки» и «Таран».

Лейтенант Жабин рассказал писателю, как он и его группа оказались в тылу врага и как смело и находчиво действовали советские солдаты. И этот рассказ лейтенанта как бы подтверждал ранее высказанную мысль Толстого: «Был человек — так себе, потребовали от него быть героем — герой». Вот и связист Петров, о котором рассказывал лейтенант, оказался отчаянным и смелым нарвем, а по виду никогда не скажешь, что он может быть храбрым, находчивым, сонный какой-то, задумчивый, нерешительный. Над ним все время подтрунивали бойцы: «Петров, да кто ты — человек или пень ходячий? Ведь ты же на войне, — расшевелись». — «Отвяжитесь от меня, — отвечает, — когда надо, расшевелюсь…» И действительно расшевелился, показал себя бесстрашным воином, сметливым, находчивым.