Василий Крысов - На самоходке против «Тигров»

– Толя! Развернуть кругом! – приказал водителю. – Прикроем танк взводного!

С громовым: «Урр-а-а!» – уже шла в штыковую наша пехота. И немцы дрогнули, не приняв штыкового боя, стали отходить на северную окраину села по ходам сообщения, бросая гранаты с длинными деревянными ручками и прикрываясь пулеметным огнем. Навсегда запомнилось, как шли цепи наших атакующих солдат: штыки винтовок тускло блестели в лучах утреннего солнца, в рядах атакующих были и автоматчики – короткими очередями они били по вражеским окопам, приближаясь к траншее. Когда наша пехота подошла к вражеской позиции, из окопа с поднятыми руками вылезло лишь трое солдат.

Немцы, хотя и оборонялись, потери понесли очень значительные, больше, чем наши. Но и для нас атака стоила дорого: несколько десятков пехотинцев было убито и не менее ста человек получили ранения.

Только затих бой, к нам подошел танк командира взвода Серова. Они действительно подорвались на мине, но быстро восстановили разорванную гусеницу с помощью запасных траков и простого приспособления с биологическим названием «паук». Следом подошел и танк комбрига, остановился за кирпичным домом. Из танка вылез полковник Егоров. Увидев пленных, комбриг решил допросить их:

– Давайте этих в дом и вызовите сюда лейтенантов Мардера и Крысова.

Пленных завели в избу. Явились и мы с Михаилом. С полковником мы были уже знакомы. Когда мы прибыли в бригаду, он беседовал с нами, хотел разобраться, насколько мы знаем техчасть и вооружение танка, правила стрельбы. Удовлетворенный нашими ответами, неожиданно спросил:

– Лейтенант Мардер, скажите, насколько схожи немецкий и еврейский?

– Почти ничего общего, товарищ полковник, но многие слова близки по произношению. В училище мы с лейтенантом Крысовым самостоятельно изучали немецкий, считая, что может пригодиться на фронте при допросе пленных. – Миша, конечно, поскромничал, по-немецки он говорил вполне свободно, с легким грассированием, характерным, как он пояснил, для берлинского диалекта.

Теперь, увидев пленных, полковник, видно, вспомнил тот разговор.

Из троих сдавшихся старшим по возрасту и воинскому званию был ефрейтор Шульц, он сразу сказал:

– Господин полковник, мы сами сдались. Я из Саксонии, не хочу воевать. Это мои земляки, крестьяне, они тоже не хотят воевать за фюрера. Господин полковник, если мы будем говорить правду, вы сохраните нам жизнь? У нас дома жены и дети.

Комбриг получил от пленных много ценных сведений, так как Шульц был связным командира батальона и, находясь при штабе, многое знал. Затем их отправили под конвоем в штаб корпус с сопроводительной запиской, в которой Егоров просил начштаба Пошкуса сохранить этим пленным жизнь.

Противник меж тем усилил артиллерийский огонь. Налетела и авиация. С водонапорной башни прямо по нашему взводу били три вражеских пулемета. Серов дал команду на уничтожение. Мы произвели по одному выстрелу бронебойными снарядами, и пулеметы смолкли.

Вскоре вражеская авиация приостановила бомбардировку, так как наши части вплотную подошли к немецкой обороне. Командование корпуса, произведя перегруппировку, нацелило нашу бригаду на совхозную ферму, в которой находилась главная танковая группировка противника. А 55-я танковая бригада с пулеметным батальоном начала обходить совхоз с востока. Бой был ожесточенный, но скоротечный. У немцев были легкие танки T-III и средние Т-IV, у нас – КВ, Т-34 и, еще треть, – Т-70, последние своими слабыми 45-мм пушками могли успешно действовать только против пехоты и артиллерии. В нашем направлении быстро приближался танк Т-IV.

– Бронебойным! По танку в створе трубы! Прицел постоянный! С короткой остановки! Огонь! – скомандовал одновременно заряжающему, наводчику и водителю.

– Бронебойным готово! – доложил Михаил.

– Дорожка! [2] Короткая остановка для выстрела на ровной площадке. – выкрикнул Толя и остановил танк.

– Выстрел! – доложил наводчик и нажал на спуск.

Лишь на долю секунды немец-наводчик опередил нас, и его снаряд ударил в лоб нашего танка. Машину тряхнуло, полыхнул пламенем взрыв, яркой вспышкой осветив боевое отделение.

– Смотрите за разрывом нашего снаряда! – скомандовал по ТПУ, чтобы отвлечь экипаж от неприятного ощущения, будто мы горим, а в душе низко кланяясь конструкторам и рабочим Челябинского танкового завода: они экранировали лоб нашего танка до 105 мм, а то бы гореть нам синим огнем!

Я чувствовал себя так, будто я на учениях! Пока не врезали первый, второй раз! Но немецкие пушки не пробивали нашу 75-мм броню – и мы использовали это сполна!