Марина Райкина - Галина Волчек как правило вне правил

– Галь, дай подержать.

– Галь, а я тебе за это заколку дам.

– Галь, а Галь…

Она держит паузу – на вершине блаженства слов не бывает. Но с вершины она достаточно быстро летит вниз, как только из подъезда выходит девочка с точно таким же мячом в обнимку. И в точно таком же красном пальто и шапочке, как она. Дворовая общественность полностью переключается на Красную шапочку – 2.

– Наташ, а Наташ…

Когда-то Галина Борисовна была просто Галей – дочерью известного оператора Бориса Волчека родом из Витебска и домохозяйки с двумя высшими образованиями Веры Майминой, родившейся в семье скромнейшего служащего пожарной охраны в Даугавпилсе. Гале всегда хотелось быть похожей на отца – такой же доброй, мягкой, деликатной. Собственно, по дворовым меркам, она и была доброй, то есть нежадной. Во всяком случае, долго уговаривать ее поделиться игрушками, которые однажды отец привез ей из Польши, было не надо. Тем более что весь облик девочки гарантировал это – добродушная внешность, мягкие манеры…

Лишь время проявит в ней материнскую черту, которую Галя так боялась и ненавидела, – жесткость. Впрочем, до обнаружения ее в себе тогда, в 1940 году, было еще очень далеко. Детство было безоблачным и протекало во дворе элитного дома на Полянке, только что отстроенного для лучших людей отечественного кинематографа. Здесь жили Дзига Вертов, Юлий Райзман, Роман Кармен, Александр Птушко, Ада Войцик, семейства Ромма и Волчека.

Пионеры советского кинематографа, в том числе и Борис Волчек, оставили летопись времени – дымили заводы, мчались поезда. Красивые девушки и юноши выстраивали из своих молодых тел пирамиды на параде. Всех – и этих белозубых молодых, и тех, над ними, на Мавзолее, утро встречало прохладой, о чем они с энтузиазмом и распевали из всех радиоточек. А что оставалось кинематографу? Фиксировать на пленку процесс всеобщего «ура-а-а-а!».

Талантливый оператор Борис Волчек и его режиссер Михаил Ромм занимались не только этим. В Польше они сняли картину «Мечта» – драму из буржуазной жизни, названную, и не без оснований, великой. Еще не великие тогда Ростислав Плятт и Фаина Раневская талантливо представляли на экране нечеловеческие ценности мира чистогана. Актерские образы. Операторский стиль. Игра света и тени. Режиссерский почерк – все это спустя много лет станет профессиональным языком Галины Волчек. Но тогда ее совершенно не волновали судьба извозчика и то, как бесчеловечно обойдется с ним квартирная хозяйка. Ее занимал только красный с белым горохом мяч, который привез отец из той польской поездки.

Вера Маймина, Борис Волчек, няня Таня с маленькой Галей на руках в первое ее лето

Мяч в руках девочки – мечта окруживших ее подруг.

– Галь, а Галь… Ну дай поиграть.

– Галь, а я тебе за это заколку дам…

Она держит паузу – на вершине блаженства слова ни к чему. Но детское нытье разрезают металлические нотки голоса матери из окна:

– Га-ля!

Она до сих пор их настолько ясно слышит, что я отчетливо представляю, как маленькая девочка в красном пальтишке и чулках в резинку, чуть сползших на красные ботинки, тормозит свой счастливый пробег по двору элитного дома.

ГАЛИНА ВОЛЧЕК: – Я всегда боялась матери. Так, в эвакуации в Алма-Ате, во время войны, когда все ребята ходили воровать яблоки, я играла у подъезда в классики. А мама всегда с гордостью показывала на меня своим подругам и говорила: «Стоит мне только сказать “Га-ля”– и она уже дома». Этот страх перед матерью дал мне потом все мои комплексы и заставил наделать массу глупостей.

Жесткость в характере ей все-таки от матери досталась, и проявлялась она где угодно, только не в воспитании ее единственного сына Дениса.

Все те же девочки в красных пальто, но уже перевязанные поверх платками крест-накрест для утепления. Они до одури, во всю глотку орут друг на друга.

– Да что у вас в Свердловске интересного, – кричит Наташа Ромм, – ты едешь к бабушке с дедушкой. А у нас… Мы едем в Ташкент. Мы кино снимать будем. Про фашистов! – кричит Наташа, и Галя Волчек обиженно надувается.

С самого начала войны Галя вместе с любимой нянечкой Таней отправились в Свердловск к бабке по материнской линии. Что это за личность, она не представляла, но уезжала в кислом настроении – никакого кино ей в Свердловске не светило. Большинство из киношников переехали в Алма-Ату, а верная подруга Наташа Ромм отправлялась с родителями в Ташкент и дразнила Галю перспективами: