Владимир Шигин - Адмирал Михаил де Рюйтер

Весть о гибели мужа и отца была тяжело воспринята в семье. Анна ван Гельдер была безутешно и окружавшие, даже некоторое время всерьез беспокоились за ее рассудок. В доме все время кто-то толпился. Одни приходили, чтобы выразить свои соболезнования, другие, что бы предложить свою помощь. Пришли и долго толклись в передней послы датского короля и курфюрста бранденбургского, которым в свое время Рюйтер так много помог. Прибывший вслед за ними посланник короля Испании передал слова сожаления о случившемся, сыну покойного Энгелю де Рюйтеру.

– Отец ваш не успел воспользоваться щедротами моего сюзерена, а потому король теперь жалует достоинством герцога вас! – откланявшись по всем правилам дипломатического политеса, посланник вручил Рюйтеру младшему соответствующую грамоту.

Огромным письмом отозвался и герцог Оранский. Все уверяли в том, что имя главы семьи Рюйтеров никогда не будет забыто. История сохранила и такой факт. Когда давний знакомец генерал-адмирала депутат Жак Винден Бош прибыл к вдове, чтобы выразить соболезнование от имени Генеральных Штатов, то, увидев ее, он внезапно так разрыдался, что самой вдове пришлось его успокаивать и отпаивать водой.

Известие о смерти генерал-адмирала вызвало скорбь и по всей Голландии. По всей стране только и разговору было о четырех знаменитых битвах Рюйтера, в которых он сумел отразить нападения двух сильнейших флотов Европы и спасти свое Отечество. Многочисленные соратники и соплаватели Рюйтера, поминая своего вождя, говорили на всех перекрестках:

– Не стало нашего папы! Второго такого уже не будет никогда!

Совет ротердамского адмиралтейства и сословие правителей Ротердама обратились с просьбой к принцу похоронить генерал-адмирала в их городе. Однако сын и зять покойного настояли, чтобы местом погребения был избран Амстердам, город, который покойный очень любил и где прожил немало лет. Просьба семьи была принцем Оранским немедленно уважена.

После смерти командование голландским флотом на Средиземном море принял вице-адмирал Гаан. Храбрый и опытный, он, однако, не был в состоянии заменить погибшего Рюйтера.

Исправив наскоро повреждения на кораблях, Гаан перевел флот из Сиракуз в Палермо для окончательных исправлений. В экипажах тем временем стала быстро падать дисциплина, матросы почти открыто выходили из повиновения. Не стало Рюйтера, не стало и флота.

2 июня герцог де Вивон атаковал соединенный флот, стоявший в Палермо. Французские брандеры, поддерживаемые эскадрою де Вивона, подожгли несколько голландских кораблей. Вице-адмирал Гаан с капитаном Калленбургом, героически отстояли «Конкодию», на которой по-прежнему находилось тело Рюйтера.

– Ребята! С нами наш папа! Отстоим же его последний ковчег! – кричал он матросам, которые мгновенно, забыв про все свои недовольства, начинали драться как черти.

В самый разгар этого боя Гаану ядром вырвало затылок. Смерть вице-адмирала была мгновенной. Верный и храбрый помощник Рюйтера, он остался верен своему флагману до самого конца. С гибелью Гаана судьба средиземноморской кампании была решена окончательно.

Остатки испано-голландского флота укрывались в Палермо до 6 августа, пока французы не ушли в свои порты для пополнения запасов. Только после этого союзники решились выйти в море и перейти в Неаполь. Голландские корабли вел последний оставшийся в живых голландский флагман контр-адмирал Миделланта, самый младший из тех, кто уходил в эту несчастливую Средиземноморскую экспедицию.

Французский флот так же ушел в свои порты. К слову сказать, удача в столкновении с Рюйтером была в жизни адмирала Дюкена последней. В 1683 году он появился перед Алжиром во главе большого флота, чтобы обуздать тамошних пиратов. Но Алжир не сдался. Во время французской бомбардировки владетель города Жаджи Хасан по прозвищу Мертвая Голова, приказал привязывать к стволам своих пушек пленных французов и пались ядрами сквозь них. Когда Дюкен расстрелял весь свой боезапас, он ни с чем вернулся обратно в Тулон. Поединок с Рюйтером станет самым звездным часом его жизни.

Мраморная гробница адмирала де Рюйтера

Тем временем, забальзамированное тело Рюйтера везли в его каюте на «Конкордии» на родину. Матросы выкрасили по своей инициативе корабль в траурный черный цвет. Путь к Голландии был не близок. Только в Неаполе пришлось простоять несколько месяцев, приводя в порядок разбитые в боях корабли. Был уже на исходе январь 1667 года, когда эскадра, наконец, достигла родных берегов. В первом же голландском порту тело генерал-адмирала перенесли на задрапированную черным материалом яхту амстердамского адмиралтейства. Командование яхтой принял на себя сын покойного Энгель, а молитвы над телом читал зять Рюйтера пастор Бернард Сомер. Едва яхта двинулась в путь, раздался гром с залпов – это «Конкордия» прощалась навсегда со своим командующим. Капитан корабля верный Жирард Калембург прошедший все океаны и десятки боев, не стесняясь своих слез, плакал, как мальчишка.