Евгений Матонин - Яков Блюмкин - Ошибка резидента

О встречах с Троцким и Седовым он рассказал только Николаю Шину.

«Я должен сказать, — писал Блюмкин в показаниях, — что тов. Шин представляет из себя великолепный революционный материал и героически предан нашему делу, он с очень большим трудом поддавался оппозиционной обработке; он выдвигал чисто логические соображения, что, не будучи в СССР, не зная всей партийной аргументации и практики, он не может встать сразу на одностороннюю точку зрения оппозиции. Ему, разумеется, импонировали чисто внешняя революционная импозантность троцкистской критики и лично сложная фигура Троцкого.

При некоторых моих последних встречах с Львом Седовым присутствовал т. Шин. По моему предложению ему было устроено свидание с Троцким. Само собой разумеется, что он тоже поддался известного рода отраве личного впечатления от Троцкого.

Когда я уехал на Восток, то, не имея еще в себе сил рвать, я поручил Шину встречаться со Львом Седовым, но самое ограниченное количество раз, ни в коем случае не раскрывая себя. В этой области я дал ему очень жесткие и угрожающие директивы. За два с половиной месяца они встречались, как я об этом узнал по моем приезде, три раза. Я несу всецело ответственность за троцкизм тов. Шина и не сомневаюсь в том, что его отход от чисто эмоциональных ощущений троцкизма не встретит больших трудностей; все это базируется на непрочной пленке личных чувств».

«Весь этот период я ни на минуту не оставлял интересы дела… — уверял Блюмкин, имея в виду свою работу разведчика. — Вообще, во мне совершенно параллельно уживались чисто деловая преданность тому делу, которое мне было поручено, с моими личными колебаниями между троцкистской оппозицией и партией. Мне кажется, что психологически это вполне допустимо, и это является объективным залогом моей искренности, когда я это говорю».

«Интересы дела» вскоре заставили его прервать встречи с Седовым. Ему предстояла новая поездка на Ближний Восток.

Тридцатого мая 1929 года Блюмкин уехал из Константинополя. Теперь у него были другие документы. Он изменил фамилию «Султанов» на «Султан-заде» — генеральное консульство Персии выдало ему соответствующее свидетельство.

На итальянском корабле «Умбрия» Блюмкин добрался до Палестины. 14 июня он сошел на берег в порту Хайфа. Оттуда выехал в Тель-Авив, потом — в Иерусалим.

В Иерусалиме Блюмкин подписал соглашение с палестинской фирмой по продаже ковров — он стал ее агентом в Константинополе. Что же, еще одна «крыша» сотруднику разведки никогда не мешает.

Блюмкин совершал поездку по Ближнему Востоку почти два месяца. Дважды посетил Тель-Авив, три раза Иерусалим, был в Александрии, Каире, Бейруте и Дамаске. Он проинспектировал работу своих подчиненных по резидентуре «Прыгуна» и «Двойки», то есть супругов Штивельман, и познакомился с некоторыми из их агентов. Об этих людях, естественно, почти ничего не известно — персональные данные агентуры все разведки мира стараются не раскрывать как можно дольше.

Георгий Агабеков, впрочем, упоминал об одном из агентов Блюмкина в Палестине — это некий бухарский еврей по фамилии Исхаков. Он содержал в городе Яффа пекарню, которая служила прикрытием его разведывательной работы. Возможно, Блюмкин оценил его предприимчивость и сообразительность — ведь несколько лет назад он сам содержал в Яффе прачечную. По информации того же Агабекова, на контакт с местными коммунистами Блюмкин все же не пошел и попросил своих подчиненных собрать о них дополнительную информацию.

В августе 1929 года в Палестине начались серьезные волнения и столкновения между арабами и евреями. Причина была в доступе к священной для иудеев Стене Плача в Иерусалиме. Они устанавливали там стулья для молящихся и перегородки между мужским и женским отделениями. Арабы, в свою очередь, посчитали, что это нарушение существовавших со времени Османской империи законов, которые запрещали евреям какое-либо строительство в этом районе.

Конфликты между арабами и евреями переросли в массовые демонстрации, а затем — в вооруженные столкновения. В ходе волнений погибли 133 еврея и 116 арабов. Британская администрация в Палестине к таким событиям оказалась не готова, и поначалу полиция практически в них не вмешивалась.

События в Палестине застали советское руководство врасплох. Агентура Блюмкина сработала плохо, и в Москве слабо представляли себе их суть и главное — на кого ставить в борьбе против «британского империализма» — на евреев или на арабов? В Коминтерне тем временем пытались объединить еврейских и арабских коммунистов, чтобы заменить национальные противоречия классовыми и направить их общую борьбу против местной и колониальной буржуазии, но из этого мало что вышло.