Вячеслав Манягин - Апология Грозного царя. Иоанн Грозный без лжи и мифов

По сравнению со стотысячными гекатомбами, принесенными «просвещенными» западными правителями, число «жертв правления» Иоанна Грозного ничтожно, а одно из основных обвинений, предъявляемых царю, – в беспрецедентной «кровожадности» и массовых убийствах – является и одним из самых безосновательных.

Объективные и компетентные историки называют число казненных за время правления царя. Так, канд. ист. наук Н. Скуратов в своей статье «Иван Грозный – взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского» пишет: «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть кино и почитать газету, может показаться, что опричники Ивана Грозного перебили половину населения страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство погибших названо в них поименно… казненные принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах… почти все они ранее бывали прощаемы под крестоцеловальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами».

Современный историк Р.Г. Скрынников и митрополит Иоанн (Снычев) также указывают, что за 50 лет правления Иоанна Грозного к смертной казни были приговорены 4–5 тысяч человек. Но многие, не споря с цифрами, вспоминают о «слезинке ребенка» и начинают говорить, что смерть и одного человека – это ужасно.

Однако обвинять правителя государства в вынесении смертного приговора и лицемерно рассуждать о ценности каждой человеческой жизни, делая вид, что речь идет о невинных жертвах, недостойно историка. Надо помнить летописный рассказ о св. князе Владимире. Новокрещеный князь отказывался карать разбойников смертной казнью и объяснял это так: «Боюсь греха». Св. Владимир оставил в наказание лишь «виру», т. е. денежное возмещение родственникам убитого. Понадобилось увещевание священнослужителей, чтобы убедить Великого князя в том, что в числе других его обязанностей перед Богом есть обязанность ограждения в своих владениях добрых людей и наказания злых. А ныне выполнение таких обязанностей Иоанном Грозным пытаются представить как преступление.

Во времена царствования Иоанна IV к смертной казни приговаривали за убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену. Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I – более 120! Каждый смертный приговор при Иоанне IV утверждался лично царем. Для доставки на царский суд преступников, обвиняемых в тяжких преступлениях, был создан специальный институт приставов. Смертный приговор князьям и боярам утверждался Боярской думой. Так что суд в XVI в. велся по иным, чем в наше время законам, но это были государственные законы, а не произвол деспота.

Тем не менее, несмотря ни на что, Иоанна Грозного, чьи «преступления» были рождены буйной фантазией его политических противников, сделали символом деспотизма. Причем острие обвинений направлено не только на личность царя, но также на Россию и русских. Например, по поводу московского пожара 1571 года англичанин Д. Горсей пишет: «Бог покарал этих жалких людей, погрязших в своих вожделениях и ничтожестве, вопиющих содомских грехах; заставил их справедливо быть наказанными и терпеть тиранию столь кровавого правителя». Циничная удовлетворенность смертью десятков тысяч русских людей слышна в каждом слове.

Чем же заслужила Россия такую ненависть Запада? Иван Ильин, долгие годы проживший в Европе, показал сущность отношения европейцев к России: «Западные народы боятся нашего числа, нашего пространства, нашего единства, нашей возрастающей мощи (пока она действительно вырастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и Церкви, нашего хозяйства и нашей армии. Они боятся нас: и для самоуспокоения внушают себе… что русский народ есть народ варварский, тупой, ничтожный, привыкший к рабству и деспотизму, к бесправию и жестокости; что религиозность его состоит из суеверия и пустых обрядов…

Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы «цивилизовать» ее по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; реакционная, религиозно-разлагающая, чтобы вломиться в нее с проповедью реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на ее «неиспользованные» пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договора или концессии».