Ги Сайер - Последний солдат Третьего рейха. Дневник рядового вермахта. 1942-1945

Хорошо бы научиться водить машину. А что, собственно, мешает? Мою просьбу принимают во внимание. И вот я уже испытываю удовлетворение, когда мне подчиняется сначала мощный мотоцикл, затем «фольксваген» и, наконец, «штей– нер», или армейский вездеход. Впечатление, будто я всю жизнь только и делал, что водил машины.

По-прежнему стоит прекрасная погода, но по утрам подмораживает. Весь день мы практикуемся в вождении легкого танка, предназначенного для использования в разведывательных подразделениях. Набиваемся в танк, как сельди в бочку. Носимся по пересеченной местности и не вываливаемся только потому, что то и дело проделываем акробатические кульбиты. Смеемся до упаду. Зато к вечеру из каждого получился заправский танкист. Мы до смерти устали, но довольны.

На следующий день с неослабевающим рвением принимаемся закреплять навыки, приобретенные накануне. Так хоть согреться можно. Но тут появляется Лаус и дает команду на построение.

– Сайер! – рявкает он.

Я делаю шаг вперед.

– Лейтенанту Штарфе нужен солдат, умеющий водить танк. Ты вчера, по-моему, отличился больше всех. Вот и иди готовься!

Отдаю честь и пускаюсь вскачь. Разве такое возможно?! Оказывается, я – лучший танкист взвода! В два счета одеваюсь и выбегаю во двор. Рванул в штаб, и оказалось – не напрасно. Лейтенант Штарфе уже ждет. Это худощавый, с угловатыми чертами лица человек. Настроен довольно дружелюбно. Говорят, в Бельгии он получил ранение, но остался в армии и теперь направлен сюда на должность инструктора. Беру под козырек.

– Вы знаете дорогу в Кременстовск? – спрашивает лейтенант и улыбается.

– Так точно, господин лейтенант.

По правде говоря, я не был уверен, что знаю. Мелькнула догадка: а не та ли это дорога, по которой иногда проходят отделения из какого-то отдаленного поселка? Мы еще пару раз встречались у перекрестка…

Надо сказать, я польщен и, разумеется, не раздумывая, выдаю желаемое за действительное.

– Вот и отлично, – отвечает Штарфе, продолжая улыбаться. – Что ж, тогда в путь!

Он указывает на один из легких танков, искусством вождения которого мы овладевали вчера. У боевой машины на прицепе прикрытое камуфляжной сеткой 88-миллиметровое зенитное орудие, у которого пробивная способность не имеет себе равных: снаряды прямой наводкой пробивают обычные блиндажи с расстояния до двух тысяч метров. Я усаживаюсь на место водителя и завожу мотор. Топлива осталось всего литров десять. Соображаю, что этого явно недостаточно, и прошу разрешения заполнить бак. Получив его, хвалю сам себя за сообразительность. Минуты через три мы отправляемся. Я веду машину неуверенно. Однако крепостные ворота и мост через ров минуем благополучно. На Штарфе даже не гляжу. Он-то наверняка заметил, что я тот еще танкист. Отъехав от замка метров восемьсот, поворачиваю на дорогу, которая, как мне кажется, ведет в Кременстовск. Минут десять мы еле ползем. Я боюсь ошибиться. Мимо на телеге с сеном громыхают поляки. Они видят танк и сразу же уступают дорогу. Штарфе поглядывает на меня. Маневр поляков вызывает у него улыбку.

– Наверное, решили, вы нарочно не торопитесь. Откуда им знать, что вы новичок?

Ума не приложу, как реагировать. Если это шутка, то совсем не смешно. Нервы у меня на пределе. Беднягу лейтенанта трясет так, будто он едет на верблюде. Впереди проглядывают какие-то постройки. Я ищу глазами указатель, но вижу лишь светловолосых ребятишек, сбежавшихся поглазеть на танк. Рискуют попасть под гусеницы, я усмехнулся.

Наконец замечаю колонну немецких автомашин на обочине. Штарфе указывает на дом с развевающимся флагом. Я облегченно вздыхаю. Слава богу!

– В этом Кременстовске ждать придется час, не меньше, – говорит Штарфе. – Загляните в столовую. Может быть, дадут чего-нибудь согреться.

Он похлопывает меня по плечу. Дружелюбие лейтенанта трогает меня. Доставил я его в Кременстовск не лучшим образом. Да и вообще, кто он мне? А повел себя как родной отец.

Я направляюсь к зданию, которое по внешнему виду напоминает ратушу. На двери надпись: «Столовая для солдат 27-й роты». Караульного нет. Вхожу. В вестибюле трое солдат заняты распаковкой коробок с продовольствием. В соседнем помещении стоят и разговаривают еще человека три-четыре.

– Не найдется чего-нибудь горяченького? Я только что привез сюда офицера, но я не из двадцать седьмой роты.

– Ну вот, – бурчит солдат за перегородкой. – Еще один из этих эльзасцев, так их и разэдак! Вечно из себя немцев корчат!