Валерий Лейбин - Сабина Шпильрейн - Между молотом и наковальней

Словом, в той статье Сабины высказывались мысли, в соответствии с которыми становление обусловлено разрушением, никакое изменение не происходит без уничтожения старого состояния, при неврозе составляющая разрушения перевешивает и выражается в симптомах сопротивления жизни.

«Смерть сама по себе ужасна, смерть на службе сексуального инстинкта, то есть как его разрушающая составляющая, ведущая к становлению, приносит благо», – таково заключение Сабины, полагающей, что вечная жизнь не приносит человеку блага, о чем свидетельствует, в частности, легенда об источнике жизни.

В своем докладе на заседании Венского психоаналитического общества Сабина изложила только часть соображений, содержащихся в ее статье, завершающейся утверждением о том, что как биологически, так и психологически инстинкт размножения состоит из двух составляющих, являющихся в равной мере инстинктом становления и инстинктом разрушения. После завершения доклада ей пришлось выслушать ряд критических соображений в свой адрес, поскольку многие венские психоаналитики не спешили разделить ее необычные для того времени идеи.

Профессор Фрейд, мнение которого было чрезвычайно важным для Сабины, не был многословен. Возможно, это было вызвано тем, что прошло всего лишь полтора месяца после того, как выступивший с критикой фрейдовской сексуальной концепции Альфред Адлер покинул Венское психоаналитическое общество. Причем именно на том же самом заседании, состоявшемся 14 октября 1911 года, Сабина Шпильрейн была принята в члены этого общества.

По оценке профессора Фрейда, Сабина Шпильрейн действительно была талантливой и в том, что она говорила, содержался определенный смысл. Вместе с тем ему вовсе не импонировала идея, согласно которой наряду с сексуальным влечением имеется самостоятельное деструктивное влечение – инстинкт разрушения. Фрейд полагал, что, находясь под влиянием Юнга, Сабина увлеклась биологическими представлениями о человеке и, кроме того, ее идея об инстинкте разрушения является личностно обусловленной.

Отголоски давно минувших идейных баталий на мгновение промелькнули в голове Сабины, но тут же затерялись в далеком прошлом. В ее сознании сверкнула молния и опалила ее истомившуюся душу тревожной волной материнского инстинкта.

Смерть.

О Боже! Ведь дело не в ее собственной смерти, к которой она давно готова. Смерть не обойдет и ее дочерей. Немцы не пощадят ее дорогих девочек. А ведь им бы жить да жить. Рената.

Прелестное дитя, рожденное 17 декабря 1913 года от брака с ростовским врачом, педиатром и невропатологом Павлом Наумовичем Шефтелем, за которого она вышла замуж и брак с которым был зарегистрирован в ростовской синагоге в июне 1912 года. В свидетельстве о рождении было записано имя Ирма-Рената, но со временем девочку стали звать Ренатой.

Это была темноволосая, кудрявая, стройная и красивая девушка, обладающая хорошими музыкальными данными и учившаяся в музыкальном училище при Московской консерватории по классу виолончели.

Ева.

Родившаяся 18 июня 1926 года и названная в честь своей бабушки, матери Сабины, Евы Марковны Люблинской.

Красивая, с волнистыми волосами, не менее музыкальная, чем ее старшая сестра, и учившаяся в музыкальной школе по классу скрипки.

Милые девочки, за судьбу которых Сабина беспокоилась больше всего на свете. Любимые дочери, которыми она дорожила и гордилась.

Сабина не скрывала того, что до появления на свет дочерей хотела родить сына, которого назвала бы Зигфридом. Не скрывала ни от Юнга, предполагаемого отца, о чем мечтала многие дни и ночи напролет, ни от Фрейда, узнавшего о ее страстной любви к цюрихскому врачу.

Но этому не суждено было случиться. Вместо Зигфрида, нового Спасителя человечества, Сабина родила другого ребенка.

Нет, не дочь Ренату от ее мужа Павла Шефтеля. Девочка родилась чуть позднее.

Сабина все же родила от Юнга маленького Зигфрида, символически представленного статьей «Деструкция как причина становления».

Именно эту статью она воспринимала как плод той страстной любви, которую она испытывала к Юнгу. Да и как могло быть иначе! Разрушение мечты и новое творение. Слияние любящих сердец на фоне упорядочения профессиональных отношений.

Что она писала любимому Юнгу по поводу своей статьи?

Это было тридцать лет тому назад, но Сабина не забыла ничего. До сих пор ласкающей слух мелодией любви звучат глубоко выстраданные слова, написанные ее рукой в письме Юнгу: