Алексей Исаев - Мифы Великой Отечественной (сборник)

Итак, как мы видим, многочисленные договоренности и консультации, которые действительно имели место в советско-германских отношениях, начиная с 17 сентября, были направлены вовсе не на координацию совместных действий советских и немецких войск по борьбе с остатками польских формирований, как это подобает делать союзникам, а всего лишь на улаживание различных конфликтов, возникавших в результате столкновения частей РККА и Вермахта, и на предотвращение конфликтов новых. Представляется вполне очевидным, что для исключения эскалации мелких стычек до размеров реального конфликта так должны были действовать любые государства. И меры, предпринятые Советским Союзом и Германией, говорят вовсе не о союзническом характере их взаимодействия. Как раз наоборот, сам факт того, что эти меры пришлось принимать, и та форма, в которой это было сделано, прекрасно демонстрируют нам, что основной целью сторон было в первую очередь разграничение зон действий своих армий, недопущение каких-либо контактов между ними. Автору удалось найти всего два примера, которые действительно можно охарактеризовать как сотрудничество Советского Союза и Германии. Во-первых, 1 сентября помощник наркома иностранных дел В. Павлов передал Молотову просьбу советника германского посольства в Москве Г. Хильгера о том, чтобы радиостанция в Минске в свободное от передачи время передавала для срочных воздухоплавательных опытов непрерывную линию с вкрапленными позывными знаками: «Рихард Вильгельм 1. О», а кроме того, во время передачи своей программы по возможности часто слово «Минск». Из резолюции В.М. Молотова на документе следует, что было дано согласие передавать только слово «Минск» [55] Докладная записка сотрудника Народного комиссариата иностранных дел СССР В.Н. Павлова народному комиссару иностранных дел СССР В.М. Молотову // Год кризиса. 1938–1939. Документы и материалы (материалы сайта http://katynbooks.narod.ru ). . Таким образом, Люфтваффе могло использовать минскую станцию в качестве радиомаяка. Впрочем, это решение советского руководства вполне поддается объяснению. Ведь любая ошибка немецких пилотов, действовавших вблизи советской территории, могла привести к разного рода нежелательным последствиям: от столкновений с советскими истребителями до нанесения бомбовых ударов по советской территории. Поэтому согласие советского руководства предоставить немцам лишний ориентир вызвано опять же стремлением предупредить возможные инциденты. Второй же случай – это взаимное обязательство Германии и СССР не допускать «на своих территориях никакой польской агитации, которая действует на территорию другой страны» [56] Секретный дополнительный протокол к германо – советскому договору о дружбе и границе между СССР и Германией // Катынь. Пленники необъявленной войны. . Однако вполне очевидно, что на основании только лишь двух этих фактов делать далеко идущие выводы о советско-немецком «братстве по оружию» довольно проблематично. Особенно в контексте рассмотрения прочих эпизодов советско-германских отношений, которые «братскими» никак не назовешь.

Итак, подводя итоги, мы можем сделать следующие выводы. В ходе германо-польской войны Советский Союз не намеревался оказывать никакой помощи Германии. Вступление советских войск на территорию Польши преследовало исключительно советские же интересы и было вызвано не стремлением как бы то ни было помочь Германии с разгромом польской армии, боеспособность которой к тому моменту и так неудержимо стремилась к нулю, а именно нежеланием передавать всю территорию Польши в распоряжение Германии. В ходе «освободительного похода» советские и немецкие войска не проводили каких-либо совместных операций и не практиковали какие-либо другие формы сотрудничества, а между отдельными подразделениями РККА и Вермахта имели место локальные конфликты. Все советско-немецкое сотрудничество, по сути, было направлено именно на разрешение подобных конфликтов и как можно более безболезненное создание ранее не существовавшей советско-германской границы. Таким образом, утверждения о том, что в ходе польской кампании СССР был союзником Германии, являются не более чем инсинуациями, имеющими мало отношения к реалиям советско-немецких отношений того периода.

В контексте обсуждения советско-германского сотрудничества интерес представляет и еще один эпизод, который, как ни странно, у многих публицистов служит главным аргументом при доказательстве того, что части РККА и Вермахта в 1939 г. вступили в Польшу в качестве союзников. Речь идет, конечно же, о «совместном советско-германском параде», проходившем в Бресте 22 сентября. Увы, чаще всего упоминания об этом параде не сопровождаются какими-либо подробностями, как будто речь идет о совершенно очевидном и известном каждому читателю факте. Впрочем, публицистов можно понять: ведь если начать разбираться в подробностях брестского парада, то идиллическая картинка советско-германского братства по оружию несколько портится и все произошедшее в Бресте выглядит не столь однозначно, как многим хотелось бы. Но обо всем по порядку…