Наталья Запорожцева: Рахель

На рисунке: Раши

«Все «русские» Мандельштамы - ветви одного генеалогического древа»,- утверждала вдова поэта Осипа Мандельштама – Надежда Яковлевна.

Мать Рахели – вторая жена Исера-Лейба, Софья Мандельштам, чья родословная восходит, как считается, к самому Раши [7] Раши - Рабейну Шломо Ицхаки (1040, Труа, Франция — 1105), — крупнейший средневековый комментатор Талмуда и один из классических комментаторов Танаха; духовный вождь и общественный деятель еврейства Северной Франции , была женщиной образованной, знала языки, переписывалась с выдающимися деятелями русской культуры, в том числе со Львом Толстым и стала, по его словам, самой активной корреспонденткой писателя. Одно выражение достаточно характеризует уровень ее развития: «Только интеллектуальные революции и есть подлинные революции, только они и способны изменить ситуацию». Дед Софьи – Элиэзер Дилон – был советником царя Александра Iво время войны 1812 года по еврейскому вопросу (Рахель в какой-то момент хотела взять фамилию Дилон). Скульптор Мария Дилон получила в 1905 году царскую награду за работу «Сестра милосердия читает письмо раненому солдату». Дед Рахели со стороны матери был главным раввином Риги, затем Киева. Его брат стал первым еврейским студентом России. Дядя Рахели – Макс Мандельштам – руководил работой пятого сионистского конгресса в Базеле, был знаменитым глазным врачом. У Рахели с детства были слабые легкие, и ее посылали в Крым на лечение. Семья Иссера Блювштейна была многодетной, в ней воспитывались дети от первого и второго браков (четверо – от первого и восемь – от второго). Блювштейн к тому времени торговал бриллиантами, землей, недвижимостью, имел в собственности кинотеатр, был старостой cинагоги.

Софья Мандельштам была прекрасной воспитательницей детей: они занимались музыкой, рисованием, поэзией, изучением языков, одним из которых был древнееврейский - иврит.

На фото: Рахель

Вскоре после рождения Рахели семья переехала в Полтаву, где прошли детство и юность будущей поэтессы. В Полтаве Исера Блювштейна почитали как знатока Писания. Перед смертью Рахель будет вспоминать утопавшую в садах Полтаву, торжественный белоколонный ансамбль вокруг парка, позволивший назвать Полтаву «малым Петербургом», окрестности Полтавы, речку с хрустально звучащим названием Ворскла

Здесь на Украине она под именем Раи Блювштейн окончила еврейскую школу с преподаванием на идиш и русском языке. Ее старшая сестра Лиза училась в русской гимназии в одном классе с дочерью В. Г. Короленко.

Старая Полтава. Александровская улица

«В нашем доме, - вспоминала сестра Рахели Шошана, - бывал писатель Владимир Галактионович Короленко.Благодаря нему была спасена от погрома 1905 года еврейская община Полтавы...» Под влиянием писателя Рахель и ее сестры отказались от материальной поддержки богатого отца и решили жить своим трудом.

О духовной атмосфере дома, где росла Рахель, о ее ранней полтавской юности можно судить из воспоминаний ее сестры, Шошаны (Розы) Блювштейн:

«Десятки лет назад в небольшом красивом украинском городе мы были молоды<���…> Редки были в том городе приезды театра или концерты и становились — событием. И немое кино тоже делало там тогда первые шаги. Чем же жила наша душа? Книгами. (Полтава была центром одной из богатейших губерний России, книжным городом и имела очень хорошие библиотеки и читальни – А.Р.). Полными пригоршнями черпали мы из щедрой русской литературы. Каждая книга была Божьим даром. Образы писателей и их героев вошли в круг наших друзей. Они сопровождали нас повседневно. Пушкин, Лермонтов, Надсон. Героини Тургенева: скромница Лиза, Елена... И над всеми — великан русской литературы — Толстой. Мы не только романы его читали, но и статьи, они манили нас, будили наши юные мысли... Беллетристика, публицистика, но превыше всего — поэзия. Мы пропадали на дворе ее Царства. Она всегда была у нас на устах: читаем по книге, заучиваем наизусть... Мы и литературу других народов узнавали на языке государства. «О, великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!» — пел Тургенев в одном из своих «Стихотворений в прозе», так нами любимых. Мы декламировали эти слова — гимн писателя и поэта своему языку (не без легких угрызений совести, ведь мы были еврейками и хорошо знали это). Но русский язык был для нас выходом на общечеловеческий простор, к общечеловеческим ценностям. На обдуваемое ветром поле, где юная мысль парила, упоенная медом слов…<���…>. «Пред тобою две дороги, два пути, и невозможно не выбрать одну из них», — вознес свой голос известный русский критик Белинский, учитель нашего поколения. Первый путь: «И возлюби ближнего, как самого себя». Принести себя в жертву отечеству, человечеству в целом. «Возлюби правду и стремись к добру — не ради награды, но ради самой правды и ради самого добра», — призывал второй путь.