Наталья Сухова - Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Том IV

29 июля. Резолюция на рапорте протоиерея кафедрального Архангельского собора о том, что во время благовеста в соборе пытался раздеться юродствующий: «По месту жительства [юродствующего] протоиерею, с содействием приходскаго священника, негласно дознать, по каким обстоятельствам и давно ли… признается юродствующим, находится ли он в состоянии здравомыслия, православный ли он и исполняет ли христианския обязанности, не говорил ли он чего о происшедшем с ним в соборе и не должно ли опасаться от него новых приключений» (Резолюции. Т. 4. С. 43–44. № 9148).

• Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Простите меня, Отец Наместник, если я буду говорить бред. Бывший казначей Анастасий более заслуживает одобрения, нежели прочие члены Собора. Он нарушал порядок и грешил для своей выгоды; прочие без всякой, даже незаконной, пользы помогали ему нарушать порядок и грешить. Скажут: по снисхождению. Никакое снисхождение не велит приобщаться чужим грехам и помогать им. Если бы вы исполняли предписанное, то есть верно каждый месяц поверяли деньги и приходные и расходные записи, то или предохранили бы его от греха, или остановили бы на сотнях, а теперь, по милости вашего снисхождения, он опутан тысячами, и если не будет иметь чем платить, то доплатите вы, неверно поверявшие <���…> Сие написано в первые минуты по известии о недочете у бывшего казначея. Теперь я желал бы, чтобы говорено было тише. Но так уже и быть. Прочитайте написанное, по крайней мере, как исповедь, что я думал по получении известия» (Письма преподобному Антонию. С. 196–197. № 236).

30 июля. Резолюция на мнении епископа об определении на священническое место диакона из учеников среднего отделения семинарии, поющего по нотам с ошибками: «Диакон, поющий ошибочно, не знает, следственно, причетническаго дела. Порядок требует прежде узнать причетническое дело, чтобы годну быть в священническое» (Резолюции. Т. 4. С. 44. № 9149).

31 июля. Резолюция на рапорте благочинного о том, что пономарь во время крестного хода, нарушив благочиние, прошел с узлом в святые ворота Новодевичьего монастыря: «По тому, что было в моих глазах, показание пономаря не совсем справедливо. Одно можно предположить, что, попавши в положение затруднительное, по замешательству, он переходил к положению еще более нелепому <���…> Благочинным иметь бдительное наблюдение, чтобы священники, диаконы и причетники, идущие в крестном ходе, в облачении, ненарушимо соблюдали порядок и непрерывность хода, не позволяли себе развлекаться посторонними предметами или разговорами между собой, чтобы порядок тщательно соблюдаем был и при возвратном шествии крестнаго хода всемерно сохраняем был непрерываемый посторонними лицами, наконец, чтобы причетники, не находящиеся в крестном ходе, а несущие принадлежности священников, шли совсем отдельно от хода– или впереди, или позади онаго» (Резолюции. Т. 4. С. 44–45. № 9150).

Июль. Из воспоминаний епископа Никодима (Казанцева): «Меня перечислили на чреду священнослужений и проповеди. Я вступил в эту новую службу в июле 1839 года и продолжал ее (или меня держали) целых два года <���…> В это время не раз я огорчал митрополита Филарета. Прокурор дает мне ученую порученность. Янапишу, подам ему. Дело мое ему понравится, предложит Синоду. Синод огорчится: либо мне нехорошо, либо не вовремя, либо не нужно мое дело, либо кого-нибудь или что-нибудь задеваю неприязненно. Филарет позовет меня. “Ты зачем это написал?” Объяснюсь. “Но это не хорошо, вот потому-то”– скажет Филарет. Я молчу. Потом Филарет: “Ты что же не пришел ко мне? Что же не спросил? Что же не показал мне своего сочинения?” Я молчал. Здесь, кажется, Филарет думал, что я ослушник его, что я искатель протекций у светских. Совсем нет. Я просто был глуп, не думал, что нужно, думал, что исполняю приказ. Тут я между прочим задевал нередко и Московскую Духовную академию. Это очень досадно было Владыке, и он часто упрекал меня в неблагодарности к академии, которая воспитала меня» (Неизданная статья епископа Никодима Казанцева. С. 100).

1 августа. Резолюция на письме профессора Московской духовной академии и цензора протоиерея Голубинского с представлением замечаний, сделанных на книгу Стурдзы «Письма о должностях священнаго сана, с приложением рукописи»: «Есть еще места в книге, которыя нельзя оставить, как они есть. Например, неужели подлинно развитие похоти естественно предшествует развитию совести? Что за “наследственный праздный приход?” <���…> Славянская Библия не говорит: услышу, что речет во мне Господь » (Резолюции. Т. 4. С. 81–82. № 9236).