Анна Вислоух - Громкая тишина

Первые дни после роддома. Они как у всех – бессонные ночи с серыми рассветами, когда хочется спать так, что на секунды теряешь сознание, пелёнки, мокнущие в тазике с хозяйственным мылом, зелёнка, пролитая на ковер, стёртые от стирки пальцы и сгрызенные соски, оглушающая, отупляющая усталость… Но и это проходит. Мы следим за каждым новым движением малыша, за каждым его великим достижением – вот он впервые улыбнулся, вот схватил мой палец, отреагировал на погремушку… Это его малышовые подвиги. Мои подвиги скромнее. Я ношусь между стирками, плитой, гуляньем, уборкой, как оглашенная, закрученная в водовороте новой жизни и подчинённая ее правилам, и правилам нового владельца нашей судьбы, нашего верховного главнокомандующего, короткие приказы которого мы выполняем немедленно и беспрекословно. Но там, за тёплыми надёжными стенами нашего дома, уже притаилась конница неприятеля и она ждёт только отмашки командира, чтобы выступить в свой разрушительный поход.

Поход в поликлинику был обязателен, когда малышу исполнялся месяц. И так в течение года. Я мамаша ответственная, от правил не отступаю – надо так надо.

Мы на приеме у педиатра. Взвешивание, измерение, ручки, ножки, сгибаем-разгибаем…

– К невропатологу! – сурово бросает врач, что-то нервно черкая в карточке.

– Что, какие-то проблемы? – вскидываюсь я.

– Что ж вы, мамаши, все такие дёрганые! Это плановый осмотр! – врач захлопывает карту и протягивает её мне. – Да, и к хирургу зайдите, пусть он тоже запись сделает.

А… ну раз так положено. Плетемся, уже усталые и голодные, к кабинету невропатолога. Сегодня грудничковый день, так что мечтать, что кто-то уступит очередь, не стоит. Тут нас, измученных марш-бросками по кабинетам специалистов с младенцами на руках, – человек десять. Стоим. Ждём. Сын уже проявляет явное нетерпение и вот-вот попросит ускорить процесс. Мне придется его просьбу проигнорировать – скорость продвижения очереди у кабинета от меня не зависит. Но, боюсь, ребёнку я объяснить это не смогу и заранее настраиваюсь на долгий и, вполне вероятно, безуспешный проход по длинным коридорам поликлиники под вечную песню без слов всех времен и народов: «А-а-а! А-а-а!»

Но, к моему удивлению, сынок, пару раз выразив своё недоумение, замолкает и начинает вполне осмысленно разглядывать сетку трещин на давно небеленом потолке, проявляя неподдельный интерес к архитектурным особенностям районной поликлиники. Я замираю и стараюсь не дышать, чтобы лишним движением не испортить процесс познания мира моим ребёнком.

Наконец, мы у заветной цели. Усталая докторша сначала задает стандартные вопросы, затем ещё раз перелистав роддомовскую выписку, уточняет:

– Роды стремительные?

– Ну… да. Наверное… За два часа…

– Н-да… – невропатолог почему-то не радуется. Достает обычную портновскую сантиметровую ленту и измеряет окружность головы у моего малыша. Сверяется с записью в выписке и произносит слова, от которых у меня темнеет в глазах:

– Резкое увеличение окружности головы за месяц… Скорее всего, это гидроцефалия…

Страшное, непонятное слово накидывается на мой мозг и ввинчивается в него, как мультяшный червяк в мультяшное яблоко. Я тут же представляю себе многоголовую гидру, шипящую и изрыгающую пламя на моего ребёнка, словом, ведущую себя в полном соответствии со своей звуковой транскрипцией: ГИДР-Р-Р-РОЦЕ-Е-ЕФ-Ф-ФА-ЛИЯ-ААА…

– А это… что?.. – я судорожно прижимаю к себе сына, будто пытаюсь спрятать его от этой… гидро… гидры…

– Да не пугайтесь вы так, – докторша неожиданно смягчается. Видимо, видок у меня ещё тот! – Понаблюдаем месяц, возможно, всё компенсируется. Стремительные роды, родовая травма, наверняка… Через месяц ко мне на прием. Обязательно!

Вот и вся диагностика – с помощью сантиметровой ленты… И чего привязалась, какую-то гидру моему малышу определила!

Дома в первую очередь, еле распеленав сына и оставив его на диване, бросаюсь к медицинской энциклопедии. Так, гидроцефа… Господи!

« Гидроцефалия – увеличение объёма цереброспинальной (спинномозговой) жидкости в полости черепа. Нарушение рассасывания и циркуляции спинномозговой жидкости или избыточная её секреция. Причиной обычно являются спаечный процесс вследствие перенесённой нейроинфекции или травмы головы, а также опухоли мозга, врождённые аномалии мозга и его оболочек.