Александр Сосновский - Кабинет доктора Либидо. Том IX (Ц – Ч – Ш – Э – Ю – Я)

К лету 1919 отношения с С. Голлидей закончилась. Ц. восприняла разрыв, как должное: « Сонечка от меня ушла – в свою женскую судьбу. Ее неприход ко мне был только ее послушанием своему женскому назначению: любить мужчину – в конце концов все равно какого – и любить его одного до смерти. Ни в одну из заповедей – я, моя к ней любовь, ее ко мне любовь, наша с ней любовь – не входила. О нас с ней в церкви не пели и в Евангелии не писали ». С. Голлидей умерла 6 сентября 1934 от рака в институте имени Склифософского. Похоронена в Москве на кладбище Данилова монастыря.

В годы Гражданской войны на долю Ц. выпали тяжкие моральные и материальные лишения. Не имея никаких средств существования, 27 ноября 1919 Ц. вынуждена была отдать дочерей в детский приют в Кунцево. Зимой 1920 старшая дочь Ариадна тяжело заболела и Ц. забрала ее домой. Младшая дочь Ирина осталась в приюте и умерла от голода 15 (или 16) февраля 1920. В ее смерти окружающие обвиняли Ц. Художница Магда Нахман писала своей приятельнице: « Умерла в приюте Сережина дочь – Ирина <���…> Ужасно жалко ребенка – за два года земной жизни ничего, кроме голода, холода и побоев ».

В записных книжках Ц. сама неоднократно признавалась, что была Ирине дурной матерью. В самый разгар драматических событий она пережила еще несколько сердечных увлечений. Одним из них явился художник-график Николай Николаевич Вышеславцев (1890—1952). В 1906—1908 занимался в художественной студии Ильи Машкова, много путешествовал по Италии и Франции, прекрасно разбирался в западно-европейском искусстве и философии. Н. Вышеславцев оказался полной противоположностью Ц. Его житейские принципы (« День – для работы, вечер – для беседы, а ночью нужно спать ») никак не подходили Ц. Впоследствии она даже называла Н. Вышеславцева ханжой, « который меня <���…> хотел спасти от моих дурных страстей ». Именно Н. Вышеславцеву адресовано знаменитое стихотворение:

К осени 1920 отношения с Н. Вышеславцевым окончательно себя исчерпали.

В декабре того же 1920 Ц. познакомилась с князем Сергеем Михайловичем Волконским (1860—1937). По отцовской линии – внук декабриста, по материнской – прямой потомок героя Отечественной войны 1812. Человек высочайшей культуры, « уходящая раса », по определению самой Ц. Почти всю свою жизнь он отдал служению искусству, одно время являлся директором Императорских театров. Князь был гомосексуалистом, поэтому Ц. предложила ему « быть мальчиком твоим светлоголовым ». Упорное отрицание действительности принесло свои плоды: « Я сама так любила 60-летнего кн (язя) Волконского, не выносившего женщин. Всей безответностью, всей беззаветностью любила и, наконец, добыла его – в вечное владение! Одолела упорством любови ». Ц. сохранила дружеские, теплые чувства к С. Волконскому на всю жизнь. Ему посвящен цикл стихов «Ученик».

В конце 1920 С. Я. Эфрон оказался в Крыму вместе с врангелевской армией. Ходили слухи о его гибели. Ц. не находила себе места от беспокойства за судьбу мужа: « О Сереже думаю всечасно, любила многих, никого не любила ». Тем не менее, в ее жизни появлялись все новые и новые герои. Одним из них стал двадцатичетырехлетний поэт Евгений Львович Ланн (настоящая фамилия Лозман; 1896—1958). « Мучительный и восхитительный человек! » – отзывалась о нем поэтесса. Скоротечный роман, начавшийся в конце ноября 1920, продолжался не больше месяца. Его результатом стала поэма «На красном коне».

В январе 1921 Ц. окончательно простилась с Е. Ланном: « Красный Конь написан. Последнее тире поставлено. – Посылать? – Зачем? – Конь есть, значит и Ланн есть – навек – высоко!.. Жизнь должна была переменить упор. – И вот, товарищ Ланн… опять стою перед Вами, как в день, когда Вы впервые вошли в мой дом… – веселая, свободная, счастливая. – Я ». Наваждение закончилось, Ц. уже воодушевилась новым открытием. Борис Александрович Бессарабов, восемнадцатилетний русский добрый молодец, простодушный и влюбленный в стихи романтик. « В комнату вошел , – вспоминала дочь Ц. Ариадна, – молоденький красноармеец, по-крестьянски румяный и синеглазый; в тощем вещмешке его лежали черные сухари, махорка и томик Ахматовой… »