Юрий Луценко - Возвращение изгоя. Драма

Работа оказалась бездарной, неуважаемой, и обеспечивала по установленной котировке труда полуголодное существование.

Безусловно, в шахте труд был тяжелее, но он ценился значительно выше. Любой из шахтеров чувствовал бы себя ущемленным, если его пытались перевести на поверхностные работы.

Внизу, в мрачном подземном царстве, с теми, кто уже втянулся в эту работу, попривык к темноте, освещаемой только «шахтерками» – светильниками на касках, были все же свои преимущества. Там была какая-то видимость самостоятельности и вынужденная, как всегда при угрозе стихии поддержка товарища. Там, с постоянным риском для жизни, рядом, плечо к плечу с заключенными и каторжанами, трудились вольнонаемные. Переодетые в свою черную спецовку люди теряли признаки своего правового статуса, становились просто шахтерами и поневоле поддерживали простые товарищеские отношения.

Там, под землей, настолько перемешались права и обязанности всех, заключенных и «вольняшек», взаимовыручка горняков и добрая поддержка в сложных ситуациях, что почти стерлись, а иногда и сместились до неузнаваемости границы режимных взаимоотношений на всех уровнях, начиная от взрывника, мастера, слесаря или механика и до руководителя самого высокого ранга.

И ни один оперуполномоченный не мог бы, не только навести в этих отношениях «революционный порядок», но и просто разобраться для себя в их хитросплетениях.

И в зоне к горнякам отношение было всегда совсем иное, чем к другим рабочим.

Это были передовики производства, как бы люди с передовой. Они были под защитой «старшего товарища» – начальника Шахтоуправления.

Шахтеры иногда и погибали там, в глубоком подземелье, и калечились, но зато были трудовой основой всей «Заполярной кочегарки» носителями идеи, ради которой построен и лагерь, и шахты и существовала вся эта Воркута.

Главное для них заключалось в том, что они были сыты.

Не мудрено, что шахтеров в зоне кормили значительно лучше, чем других рабочих и поощряли в бытовых условиях всем, чем могли, а иногда даже прощали «милые шалости» – нарушения дисциплины и лагерного режима.

Мне казалось даже, что я ни за что не съел бы такое количество продуктов, которые выкладывали в столовой на подносы горнякам!

Я чувствовал, что постепенно, медленно теряю силы:

Систематическое недоедание, тяжелый труд в отравленном воздухе без вентиляции, на фоне общих «благ» заполярья неуклонно толкали меня в тупик – к тому состоянию, из которого выхода в этих условиях вообще не существовало.

На железную тачку – «малую механизации» – приспособление для вывозки шлака с тех пор я не могу смотреть без содрогания.

Долгое время потом еще, я вскакивал по ночам в холодном поту, когда снилось, как я пытался изо всех сил вытолкать по настилу из истертых досок, вверх к площадке отвала, парующую адской серной вонью, это приспособление со шлаком. И, не удержавшись на ногах, катился вместе с тачкой под откос, обжигая горящим шлаком руки и лицо.

Меня знали и уважали в лагере уже многие по прежним местам встреч. И приглашали к себе в гости, старались подбодрить, поддержать добрым словом, подкормить в меру своих возможностей…

Но, не могли же они идти за меня на смену, дышать серной гарью котельной, грузить вонючим шлаком мою тачку и выталкивать по настилу, на гору отвала…

Не могли также постоянно делиться своим куском хлеба.

У каждого судьба своя, свой крест и свой заработанный тяжелым трудом кусок.

Я замкнулся в себе, слабел с каждым днем и медленно, без остановки, двигался к больничной койке, где тоже не лечили, так, как просто было нечем лечить, не было лекарств и оборудования. Там, просто, представляли возможность немного отлежаться и отдохнуть, в тесном тепле, но на серых застиранных простынях и ватных слежавшихся подушках.

Кормили там, так, чтобы хоть не умирали.

А потом, недели через две такого «лечения», с определившимся диагнозом хронических заболеваний и пониженной категорией состояния здоровья (ЛФТ – легкий физический труд) определялась дальнейшая форма существования: прямой путь в «актировку».

«Актировка» – понятие фатально-мрачное. Это – команда слабосильных. Это нищие из лагерной богадельни

Официально это была невостребованная категория работяг, которую по состоянию их здоровья не принимал уже для использования ни один потребитель рабочей силы – так называемые контрагенты.

Пришли времена хозяйственного расчета. Каждый хозяин учился считать свои деньги.