Зато несомненным евреем был другой очень известный однофамилец нашего героя – французский антрополог Клод Леви-Стросс (Claude Lévi-Strauss) (1908 – 2009).Как видим, во французских пределах Штрауссы превращаются в Строссов просто в силу французской орфографии. Точно также житель Эльзаса, ювелир Георг Фридрих Штрассстал Жоржем Фредериком Страссом (Georges Frédéric Strass) (1701—1773).Этот Штрасс-Страсс научился изготавливать из стекла имитации драгоценных камней, чем и прославился. Не желая быть обвиненным в подделке, он неизменно предупреждал клиентов, что его украшения – не настоящие. Но камни Страсса, действительно, были очень красивы. И почти не отличимы от настоящих драгоценностей. Поэтому, в конце концов, клиентурой страсбургского ювелира стали дамы парижского высшего света. А камешки получили гламурное название «стразов».
Жителям Израиля, несомненно, известны еще два Штраусса. Именем одного из них, Натана Штраусса (Nathan Straus) (1848 – 1931), известного американского промышленника и филантропа, назван город Нетания. Разумно было бы предположить, что сделали это в знак признательности за его пожертвования, в результате которых в 1929 году в Шаронской долине появилось новое еврейское поселение. Ничего подобного. Натан Штраусс не скрывал своих симпатий к сионистам и финансировал несколько филантропических проектов в Палестине. Но как раз на основание нового города денег не дал. Впрочем, для укрепления еврейского присутствия в Палестине он сделал немало. В частности, в области здравоохранения и охраны материнства и младенчества. Одна из крупных центральных улиц Иерусалима названа в честь Натана Штраусса, потому что здесь находился созданный при его финансовой поддержке пункт детской медицинской помощи.
Не менее известна в Израиле продукция концерна «Штраусс»: творог, йогурты, мороженное и шоколад «Элит». Концерн – наследник молочного завода, основанного в 1930-х годах в Нагарии эммигрантами из Германии, Рихардом и Хилдой Штраусс.
Однако, вернемся в Баварию 1830-х годов. В это время на карте Европы еще не существовало страны под названием Германия. Зато на ее месте были 36 самостоятельных немецких государств. Только два самых крупных из них, Пруссия и Баварское королевство, пытались каким-то образом влиять на большую европейскую политику. Впрочем, простым подданным прусского и баварского короля от борьбы их монархов за гегемонию было не много пользы.
Евреям – в особенности. С 1818 года по баварской конституции им гарантировалась свобода вероисповедания. Однако, государство, позиционировавшее себя в качестве католической монархии, сделало достаточно для того, чтобы баварским евреям жизнь медом не казалась.
К примеру, в городах евреям разрешалось селиться только в пределах определенного района. И даже на это не всякий мог получить разрешение от магистратского чиновника. Более того, чтобы вступить в брак, евреям тоже требовалось официальное разрешение. Обычно право на вступление в брак получал только один, самый старший в семье, сын. А прочие? Пусть сами выбирают путь. Тем более что выбор был не богат: терпеть, креститься или покинуть Баварию.
Покинуть? Хорошая мысль! Однако, соседние германские государства были тоже весьма далеки от религиозной терпимости. Существование евреев и там обставляли множеством ограничений, иной раз еще более «веселых», чем в Баварии. На фоне этих ограничений даже жизнь в пределах черты оседлости в Российской империи казалась вполне приемлемой. А относительно недалекая Франция вообще виделась светочем свободы. Однако то и дело этот светильник разума сотрясали революции. А где революции, там и погромы. Не правда ли?
Далекая Америка казалась гораздо более заманчивой страной для потенциальных эмигрантов. По слухам, за океаном любой мог стать миллионером. В это верилось с трудом. По слухам, там совсем не было антисемитизма. В это не верилось совсем. Впрочем, почему бы и не попробовать?
Наиболее смело решались на эмиграцию в Америку именно бедняки. На «старом континенте» им искать было нечего. Евреям – тем более. Практически в любой европейской стране к евреям относились тем более терпимо, чем толще был у них кошелек. А уж если беден – не обессудь! Так не лучше ли уж податься туда, где светила какая-никакая а надежда? Хотя один переезд, как говорится, равен пожару.
В 1839 году старшие братья Штрауссы, Йонас и Липпман, уехали искать счастья в Америке и обосновались в Нью-Йорке. В 1845 году, после смерти отца, семейство Штрауссов поняло, что теперь их ничто не держит не только в Буттенхайме, но и в Баварии тоже. Было распродано все, включая дом. В июне 1847 года Ривка Штраусс получила выездную визу и паспорт. В паспорт были вписаны трое ее детей: Майла, Фогеле и Леви. Паспорт был надеждой на новую жизнь.
Читать дальше