Николай Шахмагонов - Любовные драмы русских писателей

Этот эпизод Тургенев передал в повести в точности, поскольку в ней он рассказал о себе, о своем отце и о своей первой любви к юной княгине Шаховской, которая, скорее всего, добивалась того, чтобы ее возлюбленный расстался с женой и женился на ней.

«Я не зарыдал, не предался отчаянию; я не спрашивал себя, когда и как все это случилось – я даже не роптал на отца… То, что я узнал, было мне не под силу: это внезапное откровение раздавило меня… Все было кончено. Все цветы мои были вырваны разом и лежали вокруг меня, разбросанные и истоптанные».

Ну что ж, недаром в популярной в советское время песне поется: «На то она и первая любовь, чтоб быть ей не особенно удачной».

И все же неудача неудаче рознь. Если бы та первая отроческая любовь не оставила душевных ран, вряд ли бы мы прочитали блистательно, с пронзительным откровением написанную Тургеневым повесть «Первая любовь».

И она, эта неудача, неизгладимый след от которой остался именно потому, что причиной, как тогда наверняка казалось отроку Тургеневу, был его родной отец, не могла не наложить отпечаток на все дальнейшие увлечения, влюбленности, на те чувства любви, которые писатель испытывал ко многим женщинам. Быть может, именно в любви к юной княгине Шаховской, оборвавшейся для четырнадцатилетнего Тургенева столь трагично, нужно искать истоки тех драм на любовной ниве, которые ему довелось пережить в жизни. Ну а о том, что след остался неизгладимый, свидетельствует повесть «Первая любовь», в которой, как уже упоминалось, он с предельной точностью списал своих героев с их реальных прототипов и, дразня общественное мнение, открыто признавал, что это действительно так.

Вернемся к словам песни: «На то она и первая любовь, чтоб стала настоящею другая»… В другом варианте песни – «вторая».

Но во второй раз Тургенев даже не успел влюбиться.

Через год (1834) после трагического для него инцидента с Екатериной Шаховской Тургеневы переехали в свое имение Спасское-Лутовиново, находящееся в Мценском уезде Орловской губернии.

Тургеневу исполнилось 15 лет. В Спасском развлечений было мало, но его и не слишком заботили развлечения. Игрушки его мало интересовали с детства. Любимым его занятием были прогулки по парку, по лесу, по берегу реки. Ему нравилось быть наедине с природой.

Трагедия с Шаховской – да, именно трагедия для четырнадцатилетнего отрока – постепенно забывалась, зарастала рана. Мать же, видимо, узнавшая каким-то образом о том инциденте, решила, что сыну пора познакомиться с представительницами прекрасного пола поближе. Одним словом, по ее мнению, ему пора было познать близость с женщиной.

Варвара Петровна вызвала к себе миловидную крепостную, уже познавшую секреты отношений с сильным полом, и дала ей деликатное поручение – велела отправиться в парк, где прогуливался молодой барин, и соблазнить его…

О том событии, для молодого Тургенева значительном, он через много лет рассказал французскому писателю Эдмону де Гонкуру.

Анри Труайя в книге «Иван Тургенев» писал: «В 14 лет Иван был юношей высокого роста, немного сутулый, с тонкими чертами лица и задумчивыми серыми глазами. Тургеневы знали Жуковского, стихотворениями которого восхищалась вся Россия, и Загоскина, автора знаменитого исторического романа “Юрий Милославский”. Оба писателя, которых Иван, вероятно, встретил в одном из дворянских салонов, сошли, казалось ему, с самого Олимпа. Чтобы быть в курсе русского литературного движения, он читал журналы “Телескоп” и “Московский телеграф”. Однако к его художническим увлечениям уже присоединялись увлечения любовные. Нарождавшуюся чувственность пробуждала поэзия, природа, женщина.

Он очень рано испытал физическое влечение. Это произошло в деревне на каникулах».

Вот как рассказал об этом сам Тургенев французскому писателю Эдмону де Гонкуру: «Я был совсем юным и невинным и имел желания, которые имеют все в пятнадцать лет. У моей матери была красивая горничная. Это произошло в дождливый день – один из тех эротических дней, которые описал Доде. Начинало смеркаться. Я гулял по саду. Вдруг эта девушка подошла ко мне, коснулась моих волос и сказала: “Пойдем!” То, что последовало потом, – сенсация, подобная тем сенсациям, которые мы все испытываем. Но это легкое касание волос и это единственное слово я часто вспоминаю и бываю совершенно счастлив». (Гонкур. «Дневник», 27 января 1878 года).