Дмитрий Казанцев: Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917

Капитан фон Райхе встретился с членами Военного комитета 14 мая. Собеседники уверяли его, что с помощью Германии получение Финляндией независимости – реально достижимая цель с учетом широко распространенных в княжестве прогерманских настроений. Однако для этого необходимо осуществить высадку германского десанта на побережье Финского залива. В подготовленном на следующий день для Райхе меморандуме констатировалось, что финская сторона может гарантировать снабжение двух германских армейских корпусов, заняться формированием новой финской армии (указывалось, что от бывшей финляндской армии осталось около 200 офицеров, 66 офицеров запаса, 50–70 тыс. способных принять участие в боевых действиях и до 25 тыс. в составе гарнизонов; ядром армии предполагалось сделать 27-й егерский батальон). Оставалось только объяснить, каким образом Игнатиус и Кº могли втайне от российских властей осуществить подготовку обещаемой немцам армии. Временное правительство, опасавшееся германского десанта на территории Финляндии, постепенно наращивало в княжестве численность воинских частей. По разным оценкам, к августу 1917 г. в них насчитывалось от 100 до 125 тыс. солдат.

Помимо встреч с германским посланцем члены Военного комитета стремились активизировать контакты с так называемыми шведскими друзьями Финляндии. К последним относились помимо неоднократно упоминающегося в воспоминаниях Казанцева Свена Гедина, главный редактор «Aftonbladet» Харальд Сульман, капитаны Карл Бенедих и Фрей Рюдеберг. Те, однако, несмотря на симпатии к Финляндии, считали, что в существующей ситуации рассчитывать на поддержку Швеции невозможно.

Вместе с тем, Мексмонтан в сотрудничестве с некоторыми шведскими офицерами в июне 1917 г. подготовил план создания финской армии, который 20 июня был передан Людендорфу. Согласно этому плану в течение четырех месяцев после высадки германского десанта в Финляндии численность финской армии должна была достичь 70 тыс., через пять – восемь месяцев численность армии должна была возрасти до 150 тыс., а сформированные ранее каждый из 36 батальонов стать полноценным полком двухбатальонного состава. В третью фазу, через девять месяцев, в финской армии должно было быть уже шесть армейских корпусов, а проведенная мобилизация позволила бы увеличить численность армии до 340 тыс. человек.

Свидетельством заинтересованности Людендорфа в этом вопросе стала посылка им в начале июля майора генерального штаба Вернера Кранца в Стокгольм для контактов с Мексмонтаном. Кранц, работавший в военно-политическом отделе генштаба под началом генерала фон Бартенверфа, отвечал именно за финские дела. При встрече с Кранцем Мексмонтан особое внимание уделил вопросу предполагаемой высадки германского десанта. Судя по всему, Мексмонтан не мог дать сколько-нибудь исчерпывающие ответы на вопросы немецкого визитера. Наиболее реальным итогом беседы стало отданное Людендорфом после получения сообщения Кранца распоряжение об активизации офицерской и унтер-офицерской, а также технической подготовке чинов 27-го егерского батальона. Собеседники Кранца поднимали и вопрос о заключении германо-финляндского союзного договора наподобие германо-болгарского, но Кранц уклонился от его обсуждения как выходящего за рамки полученных им директив. Впрочем, несмотря на демонстрируемую активность, Военный комитет так и не сыграл сколько-нибудь значительной роли. Даже приглашение осенью на роль лидера генерал-лейтенанта Класса Густава Роберта Робертовича Шарпантиера, а в конце года генерал-лейтенанта К. Г. Э. Маннергейма ничего не изменило.

Разведывательную информацию германское командование получало не только от Военного комитета. В частности, такую информацию поставляло так называемое «Бюро на Лиисанкату» в Гельсингфорсе, собиравшие такую информацию Рагнар Хейкель и Эрик Мальмберг вынуждены были бежать в Швецию, основав в Хаапаранте «Firma Hansson och Lund».

В то время пока Мексмонтан обсуждал возможность получения германской помощи, ситуация в Финляндии продолжала накаляться. Созданный после февральских событий в России коалиционный сенат во главе с социал-демократом Оскари Токоем столкнулся с целым рядом вызовов. Руководство буржуазных партий при формировании сената Токоя надеялось, что участие социал-демократов в правительстве даст определенные гарантии того, что какое-то время в сложившейся неустойчивой и непонятной ситуации в Империи удастся избежать острых социальных конфликтов в Финляндии, не допустить радикализации обстановки. «Все революционные идеи из России неизбежно перекочуют в Финляндию, – подчеркивал своим однопартийцам младофинн Рудольф Холсти, – виноградная лоза и вино не единственные источники опьянения, ими являются и идеи». В свою очередь, беря на себя отстаивание прав Финляндии и в конечном счете достижение ею самостоятельности, социал-демократы в определенной степени рассчитывали на то, что их коллеги в сенате позволят им провести ряд социально-экономических реформ. Нельзя утверждать, что подобный расчет был ничем не оправдан. Только слепой не мог видеть, что политические оппоненты социалистов просто не располагали сколько-нибудь реальными возможностями для воздействия на внутриполитическую ситуацию. Традиционные государственные институты, которые можно было бы использовать для оказания нажима и подавления соперника – армия и полиция, просто отсутствовали. Первая исчезла еще в начале столетия, вторая прекратила свое существование уже в марте 1917 г. (за исключением Або). Затягивание решения вопроса о создании в стране правоохранительной службы и довольствование имевшимися отрядами милиции (полностью лишенными какого-либо опыта работы в столь специфической сфере) не пошло на пользу социал-демократам, когда прокатившиеся летом по сельской местности забастовки показали, что сопутствующие им эксцессы трудно устранимы, а стихия анархии все более охватывает значительную часть населения.