Кирилл Меньшиков - СМОГУ. Победить рак

Чудом мне это удалось. После присяги меня распределили в войска радиационной, химической и биологической защиты. Там температуру уже было не скрыть.

Наша рота была, можно сказать, показательной. Если какие проверки приезжали – сразу отправляли к нам, – вспоминал молодой человек. – Дисциплина, режим – все строго! Температуру мерили трижды в день! В нашей роте офицеры сами с градусником ходили, чуть что – в госпиталь. Я на протяжении всей службы буквально каждый месяц туда на 3–4 дня с температурой катался. Врачи причины найти не могли, разводили руками. Так прошла вся служба: лазарет – рота, рота – лазарет. К постоянной, 37 с копейками, я просто привык, перестал замечать. Привычными стали и головная боль, и общее недомогание.

Потом – многочисленные обследования, анализы, рентгены… В итоге, ко мне вызвали специалиста из областного онкологического диспансера.

Врач воткнул мне в каждую шишку по толстенному шприцу, от боли я тогда чуть сознание не потерял. Потом мне сказали, что это называется биопсия. Если честно, я понимал, что то, что со мной происходит, – серьезно. Это не простуда, не кариес. Можно сказать, я уже понимал, что именно мне скажет врач, когда будут готовы все анализы. За все время, что болел, я столько информации в Интернете перерыл, столько источников перечитал…

– У меня болело буквально все, – вспоминал 20-летний юноша. – Шишки появились по всему телу, ломило все мышцы, температура ниже 39 не опускалась больше, чем на пару часов. Я думал, что умираю.

Вскоре из Москвы прибыли результаты анализов. Мне сообщили: у меня болезнь Ходжкина или, иными словами, рак (злокачественное заболевание лимфоидной ткани).

– Из близких о диагнозе я сказал только отцу. У нас с ним всегда были доверительные отношения. Со всеми проблемами я всегда шел к нему. Сказал все как есть: рассказал про болезнь, лечение, прогнозы врачей. Только попросил не говорить пока маме, она эту новость восприняла бы тяжело. Но она всё равно узнала – не сразу, частями. Да что говорить, родители все понимали, не просто же так я полгода по больницам провел. Поэтому для них моя болезнь не стала ударом. Они всегда знали мой характер, что я не стану закрываться, жалеть себя и жаловаться на жизненную несправедливость. И поддерживали меня соответственно. Они знают, что я справлюсь!

Как оказалось, лечение заболевания подразумевает целый комплекс процедур. Предстояло пройти несколько курсов тяжелой химиотерапии, затем – лучевую терапию. И лечение, по словам медиков, будет долгим и тяжелым.

– Первый курс «химии» мне начали делать уже на следующий день после подтверждения диагноза, просто нельзя было ждать – вспоминал юноша. – Ее я перенес еще более-менее. Но скажу честно – это мерзко. Мало того что на протяжении всего времени не покидает чувство тошноты и так далее, так еще и обстановка окружающая очень гнетущая! Тяжело было даже просто сидеть и ждать. Я обычно спал, а потом сбегал и просто катался на автобусе… Каждый из курсов длится 8 дней, за это время пьешь кучу таблеток, тебе ставят множество капельниц и делают уколы. И таких курсов мне диагностировали восемь штук. После шестого должны были сделать очередное обследование, чтобы проверить эффективность лекарств. Врач мне сказал, что, возможно, хватит и шести, но вероятность очень небольшая.

После второго курса состояние стабилизировалось – температура держалась в рамках нормы, общее состояние стало значительно лучше. Плановое обследование после шестого подтвердило положительную динамику.

Я решил отказаться от двух оставшихся курсов, пусть меня другие осуждают. Сколько людей – столько и мнений. Но я чувствую, что мне это не нужно. Я уверен, что умру я точно не от этой болезни. Как говорится, не воспринимай проблемы всерьез! А то они поверят, что существуют. Сейчас мне предстоит курс «лучей»… Вот думаю… Я, наверно, не боюсь смерти. Глупо бояться того, чего не знаешь. Сейчас я живу своей мечтой. Она мне силы придает!

– Я хочу стать волонтером, ездить по коррекционным и детским домам, больницам, домам ребенка. Хочу, скажем так, своим примером дарить надежду тем, кто ее почти потерял или уже готов отчаяться. Я хочу оставить что-то после себя. Продумывал все, мечтал. Сперва хотел автостопом поехать по миру, потом решил помогать другим. Тогда я решился рассказать всем о своей болезни, создал открытую группу и начал вести видеоблог.