Валерий Мурох - Непридуманные истории из жизни Страны Советов

Я нашел сельский магазин, купил удочку и рыболовные снасти и отправился к мельничной плотине. Был ненастный сумрачный день, над головой плыли тяжелые темные облака, периодически шел мелкий дождь. От темной воды тянуло холодом, было неуютно и даже не верилось, что в самый разгар лета выпал такой неприветливый день. Однако, как это бывает летом, дождь внезапно прекратился, выглянуло солнце и на душе стало радостно. Я подошел поближе к мельничному омуту и стал сооружать снасти для рыбной ловли. Возле самой запруды сидел пожилой человек, его лица не было видно из-под соломенной шляпы, выглядывала только длинная седая борода. Накинутый на худые плечи солдатский бушлат был ему явно велик, он ловил рыбу, вытаскивая одну за другой толстых плотвичек, не обращая на меня никакого внимания. С реки мы возвращались в сумерках в Жодино вместе. Всю дорогу старик мне рассказывал, как надо варить приманку на карпа, и про анисовые капли, от запаха которых рыба сходит с ума. Из его рассказа выяснилось, что он местный, живет одиноким бобылем. Вся его семья сгинула во время прошедшей войны, и у него на всем белом свете не было ни одной близкой души. Узнав, что я приезжий и собираюсь устраиваться на ночлег в гостинице, он, не раздумывая, пригласил меня к себе и начал разговор.

– Вот ты живешь в Минске. Большой город, а я не люблю в нем бывать, народу там много, дышать нечем, а здесь, в Жодино, мои родные края. Хочу добыть здесь все те дни, что Господь мне отпустил. Я старый человек, за восьмой десяток перевалило. У меня нет ни жены, ни детей, а о друзьях и говорить нечего, иные погибли во время войны, а остальные разбрелись по белу свету. Но эти места мне очень дороги, партизанил я здесь и память сохранил о всех своих друзьях, кто не дожил до победы. А вот ты скажи мне, мил человек, чего в наши края приехал? – вдруг перебил он свой рассказ и внимательно, со стариковским прищуром посмотрел на меня. – Расскажи, что тебя к нам привело. Ведь я вижу, ты – человек городской и в Жодино у тебя никаких знакомых нет.

Его рассказ о себе был хитрой партизанской уловкой. За этим рассказом скрывалось любопытство. Он просто хотел выяснить, что я за человек, и что я делаю в этих краях. Разгадав его мысли, улыбаясь про себя, я рассказал об истории семьи Радзивиллов, об этом знаменитом роде, который когда-то пересекался в прошлой жизни с моими предками, и о моем желании прикоснуться к тем далеким событиям, которые за давностью времени оказались всеми забыты.

Старик остановился после моих слов и посмотрел на меня с каким-то недоумением:

– Радзивиллы – это хорошо, – проговорил он, – но это было так давно. А вот про нашу матушку Куприянову ты слышал?

Мы подошли со стариком к его стоящему на отшибе маленькому домику и сели во дворе на отсыревшее бревно. Как я понял, это было обычное место Степана Ивановича.

– Чего-то холодно, – пожаловался он и поднял ворот солдатского ватника. Действительно, похолодало, хотя и не было ветра. В темноте не видно было неба. – Да, – сказал старик, закуривая трубку, – раз молчишь и не отвечаешь на мой вопрос, значит, ничего про Куприянову не знаешь. Я, может, и поселился здесь из-за нее и ее ребят. Партизанил я в этих краях с ее сыновьями Михаилом и Владимиром, а младший, Петр, хоть и школьником был, но возраст не помешал ему стать нашим партизанским разведчиком. Вся их семья жила в небольшом домике рядом с тем местом, где мы с тобой рыбачили на самом берегу реки Плисы. Разнюхали фашисты про партизанскую семью и устроили засаду, им удалось выследить Володю и Петю, а на следующий день арестовали и Михаила. Он выполнял задание на железной дороге, минировал рельсы и остался прикрывать отход своей партизанской группы. В этом бою он был тяжело ранен, и его без сознания схватили немцы и увезли в тюрьму города Борисова, там все три брата встретились, но никто из них не подал вида, что знает друг друга. В борисовском гестапо пытали Михаила, но он мужественно перенес пытки и палачам не сказал ни слова и был ими казнен. Младшим братьям удалось бежать из поезда, увозившего их в рабство в Германию. После случившегося Анастасии Фоминичне Куприяновой оставаться в Жодино было нельзя. Ее переправили в наш партизанский отряд. Вот с этого момента она и стала для нас для всех партизанской матерью. До самого освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков А.Ф. Куприянова наравне со всеми переносила все тяготы партизанской жизни. После освобождения советскими войсками Жодино летом 1944 года она вернулась со своими оставшимися двумя сыновьями, Володей и Петей, на пепелище родного дома. Война продолжалась, и вскоре в дом партизанской матери сразу одна за другой пришли три похоронки. Погибли родные братья Куприяновы, Николай и Степан, на поле боя в Польше, Михаил – во вражеских застенках. А младший сын, ефрейтор Петр Куприянов, бывший партизанский разведчик ушел на фронт и повторил на латышской земле подвиг Александра Матросова и ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Вскоре после войны от ран, полученных в бою, скончался последний ее сын Владимир Куприянов. Все пятеро сыновей, вскормленных ею, отдали свои жизни во имя победы над фашизмом. И от некогда большой семьи остался у матери только сын Александр, живущий в Сибири, и рядом с ней ее дочь Анна. Я по старой памяти прихожу к ним в гости, чтобы только на нее посмотреть, когда ее увижу, мне становится легче. Вот подумай, встречал ли ты когда-нибудь на земле такую женщину, которая родила и воспитала в любви к Родине пятерых сыновей, которые за Родину все и погибли. А ведь эту женщину никто не знает в Беларуси, кроме нас, жодинцев. И о ее материнском подвиге никому не известно. Старик тяжело вздохнул, вытер украдкой рукавом ватника скупую слезу. Так вот, знай и расскажи всем другим, что здесь, на этой священной белорусской земле родилась 10 апреля 1872 года Анастасия Фоминична Куприянова. Расскажи о ней, о ее бессмертном подвиге и о материнском сердце, которое выдержало выпавшие на ее долю такие тяжкие невзгоды.