Павел Бермондт-Авалов - В борьбе с большевизмом

Кроме того, в гор. Киев были командированы ротмистр Гершельман и обер-лейтенант фон Гаммерштейн. Они получили приказание довести до сведения добровольческих армий на юге о предполагаемом формировании в северо-западных губерниях и просить генерала графа Келлера принять командование новой армией.

Перед разъездом было общее совещание, на котором были выяснены и намечены ближайшие действия, а также было постановлено, что для выжидания окончательного ответа от германцев и поддержания связи в Пскове остаются фон Розенберг и Линде, причем им было предоставлено право, в случае необходимости, решать по собственному усмотрению все те вопросы, которые имели отношение к начатому делу.

Ротмистр обо всем изложенном отправил одному из оставшихся работать в Петербурге подробный доклад и в ответ получил также очень длинное письмо, в котором, между прочим, тот предупреждал его, что большевистская разведка осведомлена о происходящем в Пскове и потому советовал ему быть очень осторожным.

Вскоре, бежав из пределов Советской Республики, прибыл в Псков однополчанин фон Розенберга, ротмистр Гоштовт, который, состоя последнее время в монархических организациях Москвы, был хорошо осведомлен о положении и настроении там. Его доклад был очень интересен для работающих в Пскове, так как подтверждал правильность выбранного ими пути в деле восстановления Родины и этим давал уверенность в успехе. Москва также обратила свой взор с надеждой на германцев и в их политике искала выхода из создавшегося кошмарного положения.

Такими образом, предварительная работа перед формированием русской армии протекала вполне благоприятно и, за исключением некоторых шероховатостей, события развивались нормально и без особых затруднений.

К числу этих шероховатостей можно, безусловно, отнести и случай, происшедший недели три спустя после начала переговоров и явившийся, по-видимому, следствием решения германского посольства в Пскове поближе ознакомиться с предполагаемыми планом и настроением тех русских, которые принимали в нем живейшее участие.

Около середины сентября прибыли из Петербурга в Псков три элегантных русских штатских – все под вымышленными фамилиями и с германскими дипломатическими паспортами. По прибытии они сейчас же явились к германскому послу и получили от него рекомендации и всевозможные бумаги с просьбой оказывать им во всеми полное содействие.

Один из них, под фамилией Гаген, пришел затем в русское комендантское управление и, представив там свой паспорт и рекомендации адъютанту Петрову, сказал, что он является представителем и руководителем русской монархической партии «Белого Креста». Далее он сообщил, что ему еще в Петербурге была известна начатая здесь работа по формированию русской добровольческой армии, и целью его приезда сюда было желание принять участие в этой работе и помочь по мере своих сил. Он добавил, что их партия имеет тесную связь с германцами, которые ими содействуют во всем, а потому он может быть очень полезным для проведения всевозможных вопросов. В заключение он передал, что его партия располагает большими суммами, которые он готов предоставить в распоряжение армии.

В тот же день вечером Гаген с двумя своими спутниками пришли в офицерское гарнизонное собрание, где в очень неясных и туманных выражениях рассказывали о могуществе их монархической партии. Однако, когда некоторые из присутствующих задали ему несколько вопросов, касающихся общей деятельности монархистов, то выяснилось, что Гаген совершенно не осведомлен о ней, и было ясно, что он никогда не работал в этом направлении. Все это показалось очень подозрительными, и к его загадочным словам нельзя было отнестись с доверием, а скорее сделать заключение, что все они были либо агентами, осведомителями германского посольства, либо большевистскими шпионами, либо, наконец, просто авантюристами, но что во всяком случае с ними надо быть осторожными и держаться подальше.

Они стали еще более подозрительными после того, как один германский офицер, ездящий постоянно курьером в германское консульство в Петербурге, встретивши Гагена на улице и будучи спрошен, кто этот господин, с которым он только что раскланялся, ответил – «фамилия его Альбертс, раньше он был финансовым комиссаром у большевиков, но с ними не поладил и устроился на службу у нас в консульстве, доставляя нам разные сведения по некоторым вопросам».